Валентин Бадрак - 7 злых гениев, шокировавших мир

Под общий шумок Хусейн приказал отправить на тот свет и идеолога партии аль-Самараи, которого он долго держал в тюрьме. Новый президент не был сторонником амнистий, по всей видимости считая, что лучший способ избавиться от головной боли – гильотина. Другое дело, что конкурентом и потенциальным заговорщиком этот мнительный и преследуемый фобиями человек считал каждого, кто по своему желанию или невольно высовывался из-под его огромной, раскинувшейся над страной тени.

Поэтому жестокие расправы следовали одна за другой, а палачи были всегда наготове.

Но жажда признания в глазах народа и международного сообщества гнала Саддама Хусейна на все более масштабные преступления и кровопролития. Избиение своего народа казалось ему уже явно недостаточным для достижения беспримерного величия. Нужны были акции, которые поставят президента Ирака выше лидеров других арабских государств, создав плацдарм для распространения влияния во всем регионе, а затем, если это окажется возможным, и во всем мире. Не стоит сомневаться в том, что неуемные аппетиты одержимого властью человека распространялись далеко за пределы Ирака. Они оказались, в итоге, точно соответствующими его представлениям о своих силах. В своем безудержном желании подняться над временем и пространством Саддам Хусейн спровоцировал рост напряженности в отношениях с соседним Ираном, а затем развязал войну. И потому, когда блицкриг не удался, он не мог заставить себя отступить, ибо это означало бы признать поражение. Гораздо легче Саддаму Хусейну было заставлять умирать на поле брани тысячи соотечественников. Война, затянувшаяся на восемь лет, принесла разруху и голод, она уничтожила тот уровень благосостояния, что был достигнут при аль-Бакре. В результате неудавшейся попытки самоутверждения президента Хусейна в регионе улицы большинства иракских городов оказались заполненными нищими и калеками, психика многих тысяч людей была разрушена, практически каждый дом посетила смерть.

Но диктатора это мало заботило, он уже вынашивал планы новых военных операций. Болезненное тщеславие Хусейна выдержало лишь два года, после чего он, несмотря на экономический кризис и подавленный моральный дух армии, предпринял попытку оккупировать соседний Кувейт. Ему хотелось решить многие вопросы, получив нефть и богатства этой страны. После второй неудачной войны терпение народа лопнуло: надеясь, что разбитая и обескровленная армия не сможет заниматься восстановлением порядка, шииты на юге и курды на севере подняли восстание против режима Хусейна. Произошел выброс долго накапливавшейся энергии противостояния. Но последствия оказались ужасными для восставших: порядка ста тысяч человек было истреблено. Именно во время этих расправ Хусейн отдал приказ применять отравляющие вещества. Тиран довел свой народ до такого состояния, что люди стали, как звери, бросаться друг на друга, процветало дикое мародерство и беспричинные убийства. Ала Башар в качестве типичного эпизода приводит ситуацию, когда в аварию попал автомобиль, в котором, кроме мужа и жены, было пятеро детей. Мужчина и двое детей погибли, а прибежавшие люди вместо помощи тяжело раненным детям и женщине стали грабить их, стаскивая даже одежду. А через несколько минут с машины были сняты колеса. В отдельно взятой стране Саддам Хусейн построил ад и сумел заглянуть в его темную бездну.

В конце концов, Саддам Хусейн пришел туда, куда так настойчиво стремился. Влечение к разрушению и смерти привело его самого в петлю, ведь он вызывал зависть, ненависть и презрение у слишком многих людей. Клубок низменных побуждений своей души, которому он позволил раскручиваться, породил такие же низменные страсти у его приближенных, и вскоре все его окружение было охвачено жаждой безмерной власти, влечением к насилию и агрессии. Эта разрушительная деструктивная энергия, долгое время выбрасываемая в одной точке земного шара, привлекла к себе внимание более сильных противников. Нефтяные ресурсы Ирака и стремление влиять на их распределение определили интерес к Саддаму Соединенных Штатов, его же покровительство террористическим группировкам и проявленная во время Кувейтской кампании военная слабость укрепили решимость американского лидера утвердиться за счет низвержения иракского диктатора.

Падение режима, истощенного войнами и международным противодействием, было предопределено, Саддам Хусейн слишком долго находился у абсолютной власти, чтобы поверить в свою уязвимость. В этом еще раз проявилась его оторванность от реального мира, ослепление теми завораживающими атрибутами власти, которых он добился благодаря террору по отношению к собственному народу. Яд иллюзорного ощущения всесильности отравил Саддама гораздо раньше, чем взяли в плен диктатора американские солдаты, и, естественно, раньше, чем рука палача затянула петлю на его горле.