Элина Быстрицкая - Встречи под звездой надежды

Строго говоря, у меня две биографии: актерская и военная. Именно в годы войны стало растрачиваться мое здоровье, хотя я и не знала об этом — в юности смотришь на жизнь широко открытыми глазами, с неиссякаемым оптимизмом и потому многого не замечаешь.

С огромным трудом, ценою неимоверных усилий получив профессию актрисы, я воспринимала свои успехи сдержанно. И мне еще долго казалось, что коллеги хвалят меня, потому что хорошо относятся, хотят сказать что-то приятное. Иными словами, скромно. А скромность — это всегда состояние внутреннего покоя, но карьере она мешает. Когда это чувство не развито, человек становится смешон, он перестает уважать труд других, попирает чужое достоинство. Но ведь известно, что обычно акции таких людей не обеспечены никаким капиталом.

Я давно уже пришла к выводу, что для меня успех — это радость от сделанного. Порою это бывает совершенно неожиданно. Маленький пример… Помню, Бабочкин ставил «Весенний гром» и как тонкий психолог понимал, что и нас, актеров «из эпизодов», надо чем-то занять, чтобы и мы почувствовали свой вкус общего успеха. Ну нечего, казалось бы, придумать для двух колхозных девчонок, которые по ходу действия только и кричали: «Натуральные удобрения! Кому натуральных удобрений?» Бабочкин таки придумал: я на скорости 30 км выезжала на сцену на настоящем мотороллере, и зал ахал, боясь, что машина вылетит прямо в партер. Боже, как меня увлекал этот выезд!

И уж коль в этой главе я занялась «самокопанием», то напомню слова Джорджа Барнса: «Лучше потерпеть неудачу в том, что мне нравится, чем иметь успех в том, что я ненавижу». Подобная дилемма встает перед каждым. Не только в творчестве человек делает для себя выбор: либо такая неудача, либо такой успех. Лично я не могу делать то, чему сопротивляется мое естество.

Каждый возраст имеет свою внутреннюю философию. Родители и Бог наградили меня тем, что называют красотой. Но в моем возрасте важно думать о том, что питает дух. Я все еще живу в поисках радости. Больше всего нахожу ее в искусстве и природе. Радуюсь молодым современным талантам, красивым лицам и фигурам артистов, их мастерству. И еще у меня есть радость встреч с приятными мне людьми.

Жизнь свою я привыкла измерять не годами, а событиями. Вначале вспоминаю что-либо, а потом уже на ум приходит год, в который оно случилось. Иногда это сложно сделать, потому что у каждого неизбежно наступает такой период, когда годы начинают лететь, как перелетные птицы.

Одна из рижских газет года четыре назад писала, что живу я скромно, но с достоинством королевы. По поводу «королевы» — это, конечно, преувеличение, но я всегда превыше всего ценила достоинство Женщины и Актрисы. Я своевременно поняла, что в моей профессии ценен труд, а хорошенькая внешность нужна модели. Может быть, именно поэтому я не любила фотографироваться для открыток, рекламных буклетов и т. д. В начале моей артистической карьеры появились три или четыре моих открытки. На них я этакая романтическая красавица с задумчивым взглядом — словом, «женщина моей мечты». Я уже сыграла Аксинью, Лелю, Ксению Румянцеву, Теплову. Но на этих открытках я выглядела как звезда не нашей, не будничной, а чужой и очень красивой жизни. Мне это не нравилось, хотя я и понимала, что это фотографы делают нас, популярных актрис, такими необычными, небудничными. Не случайно именно тогда стали поговаривать втихомолку, что я родственница крупного деятеля, муж у меня генерал и что я вхожа в кремлевские кабинеты. Это была абсолютная чепуха, хотя и достаточно обидная. Я актриса и тем жива.

С тех пор не любила и не люблю позировать. Меня никакими силами не заставить смотреть в глазок объектива. Всегда хитрю: устремляю взгляд в точку чуть выше, правее или левее, но не в ту черную, будто засасывающую пропасть. Почему я так ее не люблю — право, не знаю.

Я сейчас говорю о тех снимках, которые делаются для рекламы, на которых тебя пытаются изобразить лучше, чем ты есть. Кино — это другое… Там идет работа, и ты, поглощенная своей ролью, состоянием, чувствами, эмоциями, совсем не думаешь о камерах. А от постановочного фотографирования я всегда старалась уклониться под любым благовидным предлогом. Помню, замечательный мастер, фотохудожник Игорь Малышев просил меня позировать для фотопортрета, я пообещала, но, увы, у меня все как-то не получалось. В конце концов позвонила его жена: «Как вам не стыдно! Семидесятилетний мастер просил вас уже столько раз!» Мне действительно стало стыдно, и я принялась повторять, как испорченная пластинка: «Извините!» Потом схватила какое-то платье, модный в ту пору мех и отправилась на экзекуцию. Именно тогда была сделана самая лучшая карточка, которая у меня есть. В ней нет ни грамма позерства.