Николай Богословский - Тургенев

— Позвольте мне прежде переговорить с моим другом Тургеневым: он так много для меня сделал, что я привык ему верить и никакого дела не начинать без его совета во всем, что касается русской литературы и прессы.

Не только Золя, но и Эдмонд Гонкур, Доде, Мопассан единодушно свидетельствовали о сильном и благотворном влиянии на них Тургенева. В беседах с ними русский писатель часто говорил о необходимости изучать прежде всего живую действительность, которая должна быть основой настоящего искусства.

Близость к народу, «тщательное и добросовестное воспроизведение народного быта» — вот что особенно ценил Тургенев в произведениях литературы и искусства.

«Его литературные взгляды, — говорит Мопассан, — имели тем большую ценность и весомость, что он не просто выражал суждение с той ограниченной и специальной точки зрения, которой все мы придерживаемся, но проводил нечто вроде сравнения между всеми литературами всех народов мира, которые он основательно знал, расширяя таким образом поле своих наблюдений и сопоставляя две книги, появившиеся на двух концах земного шара и написанные на разных языках».

Мопассан, как и другие французские писатели того времени, признает, что Тургенев в большой мере способствовал распространению реализма во Франции. Его прогрессивные взгляды на задачи литературы явились для этих авторов своего рода откровением. Старые формы романа, построенного на искусственной интриге, не удовлетворяли Тургенева. Он часто внушал своим французским друзьям, что в основе романа должна лежать действительность, а не надуманные приключения.

Называя себя учеником Тургенева, Мопассан восхищался гениальным романистом, изъездившим весь свет, знавшим всех великих людей своего времени, прочитавшим все, что только в силах прочитать человек, и говорившим на всех языках Европы так же свободно, как на своем родном.

Он ставил Тургенева в один ряд с Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем и говорил, что Россия должна быть обязана Тургеневу глубокой и вечной признательностью, «ибо он оставил ее народу нечто бессмертное и неоценимое — свое искусство… Люди, подобные ему, стяжают любовь всех благородных умов мира».

Зимы Тургенев проводил в Париже, живя на улице Дуэ, в верхнем этаже дома, приобретенного им и Виардо. В рабочем кабинете Ивана Сергеевича, просто обставленном, стоял большой письменный стол, заваленный книгами и газетами. В особой комнате размещалась библиотека, где на полках находились его любимые книги: сочинения Пушкина, Жуковского, Лермонтова, Гоголя, Шекспира, Шиллера, Гёте, Гейне…

А летом он обычно переезжал в Буживаль, под Парижем, где находилась усадьба Виардо — «Ясени», рядом с которой в живописном парке у него была уютная, небольшая дача, вся в цветах и в зелени.

Один из посетителей парижского дома Полины Виардо познакомился у нее в 1872 году с Тургеневым.

Он оставил воспоминания о встречах здесь с русским писателем. Рисуя обстановку, в которой проходила жизнь в салоне артистки, мемуарист, не пожелавший назвать свое имя, замечает, что Полина Виардо была окружена блестящим музыкальным обществом. «Пожалуй, не было в Европе ни одного замечательного артиста, который не знал бы госпожу Виардо и не посетил бы ее, приезжая в Париж. Все музыкальные знаменитости мира, — говорит он, — вереницей прошли передо мной».

Наклонность молодого человека к музыке и его страсть к изучению языков пришлись по душе Тургеневу.

— Вы обязательно должны изучить русский язык, — сказал ему однажды Иван Сергеевич. — Наш язык мало известен, но он очень богат, поверьте мне, вы получите большую радость, познав его. Не забывайте, — добавил он, — что изучить новый язык — это все равно, что обрести новую душу.

Молодой человек не пренебрег советом Тургенева и вскоре поступил в школу восточных живых языков. Через четыре года он получил аттестат переводчика. Тургенев подарил ему тогда многие из своих сочинений, которые тот мог уже прочитать и оценить в оригиналах.

Впоследствии автору воспоминаний довелось побывать и в Буживале в усадьбе «Ясени». Приглядываясь здесь к Тургеневу, он отметил, что Иван Сергеевич чувствовал себя легко в близкой ему семье и был, насколько то возможно, счастлив, хотя не скрывал ни от кого постоянной тоски по родине.

Вскоре после появления романа «Новь» в журнале Тургенев приехал в Петербург и через несколько дней посетил тяжело больного Некрасова.