Петр Панчевский - Огненные дороги

23 сентября мы узнали, что произошло восстание в городах Лом и Фердинанд, а также в ряде сел. Вечером 23 сентября мы с Благоем Ивановым и некоторыми другими товарищами обсуждали вопрос о том, как захватить общину. В это время в другом конце села послышались ружейные выстрелы. Оказалось, это нам на помощь спешили около десяти товарищей из села Крива-бара. Вместе с ними мы немедленно двинулись к общине, открыли огонь и бросили несколько ручных гранат в окна. В общине не застали никого: староста и стражник успели скрыться. Так в ночь на 24 сентября 1923 года власть в селе Бутан перешла в наши руки. Соседи из Крива-бара ушли, а мы начали арестовывать старосту, стражников и особенно активных кулаков и фашистов.

Рано утром 24 сентября коммунисты Алексей Христов, Горган Мечников и я вместе с двумя земледельцами Василом Младеновым и Спасом Стойковым провели первое совместное собрание, посвященное установлению новой власти и проведению первых революционных мероприятий. На этом заседании было решено создать революционный комитет вместо ранее существовавшей в общине трехчленной комиссии.

В революционный комитет вошли пять коммунистов, а также Александр (Сандо) Микин и еще один член БЗНС, имени которого я не помню. Помню только, что он был кавалеристом во время войны и, когда на другой день, 25 сентября, пришлось пойти на помощь восставшим в селе Бойчиновцы, он с готовностью откликнулся, сказав: "Раз придется вести бой, дайте мне коня, я кавалерист!"

Революционный комитет единогласно избрал меня председателем. Это было сделано по предложению Васила Младенова.

- Он молодой, энергичный, к тому же учитель, сумеет организовать работу, - сказал Васил.

Васил Младенов был трудолюбивым и честным человеком, он пользовался уважением в селе и в местной организации БЗНС. Когда у власти находился Александр Стамболийский, Младенов не увлекался политиканством и административным карьеризмом. Он правильно оценил антинародный режим Цанкова и сам пришел к выводу о необходимости единства действий с коммунистами против засилья монархии и крупного капитала. Васил Младенов понимал, что коммунистическая партия обладает более высокой организованностью и революционной силой, что она тоже в борьбе с эксплуататорами защищает интересы трудящихся как города, так и деревни. Его предложение об избрании меня председателем революционного комитета было единодушно всеми поддержано. Люди верили в новую власть, в ее долговечность и понимали необходимость хорошей организации.

В первый день установления новой власти работа революционного комитета состояла в том, чтобы собрать все имеющееся оружие, арестовать еще остававшихся на свободе некоторых фашистов и установить связь с соседними селами. Оружие собрали довольно быстро. Это были преимущественно старые винтовки, хранившиеся в домах фронтовиков, охотничьи ружья, пистолеты различных систем и сомнительной годности. Владельцы сами приносили и передавали оружие, и этот факт сам по себе говорил о доверии к новой власти. Были, конечно, и такие, кто сдавал оружие из страха, боясь, что иначе последуют строгие меры.

В течение нескольких часов были арестованы все лица, которые, по мнению революционного комитета, могли предпринять активные действия против новой власти. Не сумели отыскать только наиболее ярого фашиста - сельского богача Стефана Опрова. Это он составлял и передавал капитану Маринову списки коммунистов и земледельцев, которых подвергали истязаниям. Думаю, что в тот вечер, когда капитан Маринов вел "следствие", Опров был одним из троих, кто стоял под окном школы. Чувствуя свою вину, Стефан Опров сбежал из села и, по словам его сына, прятался где-то в зарослях на берегу Огосты.

Ко всем арестованным мы отнеслись весьма гуманно. Они шли под арест со всем необходимым для тюремной жизни скарбом (матрацами, подушками и т. д.), а за ними их жены и дочери несли хлеб, жареных кур и вино. Единственным, кто нарушил спокойствие арестованных, был мой отец.

Я решил посмотреть, что делают арестованные и как их охраняют. У дверей стоял часовой. Он не служил в армии, не знал порядка и находился прямо в помещении арестованных. Часовой объяснил, что не имеет права пропустить меня. Более того, он сообщил, что у арестованных ведет следствие комиссия. Как оказалось, "следствие" организовал мой отец. Мне же было известно, что отец находился в поле с овцами. Часовой Марин Бануцов не пустил председателя революционного комитета к арестованным!..