Арон Ральстон - 127 часов. Между молотом и наковальней

Я сажусь на каталку, затем ложусь на спину и подтягиваю ноги. Счастье, которого мне так не хватало шесть дней. Я сразу же расслабляюсь. Если бы не пульсирующая боль в руке под турникетом, я бы уснул беспробудным сном на семь лет.

Медсестры вталкивают меня через автоматические двери аварийного входа в пустой приемный покой. Еще одна женщина везет какие-то материалы в отделение скорой помощи. Она смотрит на меня с удивлением, как если бы я поймал ее в компрометирующей ситуации. Ее потрясенный взгляд сменяется узнаванием, и я понимаю, почему никого нет ни у стойки администратора, ни в комнате ожидания. Это не главная столичная больница, где серьезно травмированные пациенты входят с улицы каждые несколько минут; это четверг в тихой провинциальной больнице в начале сезона. Эти три женщины, вероятно, составляют основную часть наличного персонала. Команда травматологов, скорее всего, приезжает по особому вызову; надеюсь, они не слишком далеко. Судя по всему, работники больницы поняли, что у них намечается пациент, лишь за несколько минут до того, как вертолет приземлился на лужайку перед входом. Одна из женщин просит рейнджера следовать за нами в отделение скорой помощи. Они везут меня в стерильную комнату и паркуют каталку рядом с операционным столом под большим круглым колпаком лампы в середине комнаты. Медсестра у изголовья спрашивает меня, смогу ли я самостоятельно перебраться на стол. Стол с левой стороны от меня. Я перелезаю на него, неподвижно держа правую руку у груди.

За исключением рейнджера, все остальные исчезают. Одна из женщин возвращается через минуту, чтобы сказать другим, которые принесли дополнительное оборудование, что «анестезиолог будет через пять минут». Медсестры снимают мою обувь, носок и кепку, накрывают меня халатом. Затем мужчина обращается ко мне:

— Арон, я — рейнджер Стив из службы парка. Я могу что-нибудь сделать для вас?

Это не тот вопрос, которого я ждал, но в первую очередь я думаю о маме.

— Вы можете дать знать моей маме, что я в порядке?

Размышления о том, как она, должно быть, была втянута в процесс поисков и чего это ей стоило, приводят к тому, что мой голос падает до дрожащего шепота.

— Да, у меня есть ее номер телефона. Я позвоню ей, как только мы закончим.

— Спасибо. — Я делаю паузу и, собравшись с мыслями, продолжаю: — Я оставил много барахла в каньоне. Веревки, CD-плеер, обвязку, много всего. Вы сможете послать туда кого-нибудь, чтобы прибрать это все?

— Конечно, мы сделаем это, — отвечает Стив.

— Кое-что находится там, где я застрял, что-то под дюльфером. Мой велосипед, — я останавливаюсь, лезу в карман под халатом, — стоит у можжевельника в ста метрах от восточной стороны дороги, полтора километра на юг от перевала Бёрр.

Я вытаскиваю сложенную карту и отдаю ее Стиву. Порывшись в кармане на молнии, достаю оттуда ключ от велосипедного замка. Тем временем Стив ориентируется по карте, испачканной пятнами крови.

— Вот, это ключи, — говорю я и протягиваю Стиву маленькое кольцо с двумя ключами. — Я защелкнул трос вокруг велосипеда, а не вокруг дерева, чтобы в том случае, если ключи потеряются, я все равно мог бы забрать велосипед, но легче будет вытащить велосипед на дорогу, если будет возможность крутить колеса.

— Вы можете показать, где ваш велосипед? — спрашивает Стив, держа карту передо мной.

— Да, конечно. — И я слегка перекатываюсь на бок, чтобы вытянуть левую руку. — Ой, нет, не могу; он за пределами карты. Но он точно там, где я сказал, это последнее дерево на целую милю вперед, полтора километра на юг от перевала Бёрр, это подъем дороги сразу за краем карты.

— Вы можете показать, где вы застряли?

— Ага, это единственная часть каньона, идущая с востока на запад прямо над дюльфером Большого сброса. Видите? — Я показываю на отметку, на которой написано: «Большой сброс, 472, короткая щель».

— Хорошо, что-нибудь еще?

— Если можно, присмотрите за моим рюкзаком, пожалуйста, это очень важно. Он в вертолете. И заберите мой пикап и прочее барахло. Спасибо.

Я встревожен, но полностью лишен сил, хочу закрыть глаза, но знаю, что спать нельзя. Затем в комнату входит женщина в белом халате и в маске, представляется анестезиологом, спрашивает, что случилось. Я пересказываю ей сокращенную версию, и она убегает в боковую дверь операционной, обещая, что сейчас вернется с лекарствами.

Стив говорит:

— Арон, мне нужно, чтобы вы рассказали как можно больше. Насколько велик был булыжник?