Николай Кононов - Бог без машины - Истории 20 сумасшедших, сделавших в России бизнес с нуля

Ровно так действовали идеалисты, которые считали свои познания в людях глубокими, а когда у них не получалось совладать с человеческой механикой, они разочаровывались и становились диктаторами. Но кто сказал, что на диктатуре нельзя построить устойчиво растущую компанию?

Свет погас, и мы растворились в кургане. Низкий потолок и прохлада намекали: скорее склеп, чем музей. Мерцали синие огни и подсветка столов, где лежали черепки, фрагменты посуды, акинаков, украшений. Светилась карта местности с нанесенным могильником. Каменная баба, сожалея о чем-то, склонила яйцевидную голову.

Мы обошли склеп против часовой стрелки. Ощущалась сырость, и темнота глотала шаги. Дверь захлопнулась так плотно, что свет не проникал вовсе. Посередине залы зиял черный пол, но пространство подсказывало, что саркофаг должен стоять здесь — его хозяин будто отлучился ненадолго.

Когда приблизились к незаметной ширме, внутри что-то шевельнулось. «Он тут», — шепнул проводник и отдернул занавесь. На секунду показалось, что из ниши в стене дохнуло холодом.

Погребальная камера была темна, ее чуть подсвечивала бледноватая лампа. Перед нами лежало тело. Мумия с платком вместо лица, в шлеме и обмундировании. Вспомнилось, что мне говорили перед тем, как спуститься сюда: «Мы создали такой могильник, в каком хоронили воинов; посещать его необязательно, но желательно».

«Муляж!» — произнес над ухом проводник, и я вздрогнул.

Мы спустились не в Аид, а всего лишь в музей компании, которая давит подсолнечную семечку и вникает в прошлое земли, на которой стоит ее завод.

Голова сама стала как склеп, и хотелось быстрее на воздух. Когда вышли, нам ударили в глаза серое небо и вздымающийся косой холм. Под ним меандрировала река. Чернела роща, на доске поля стояли ровно, как шахматы, яблони. Тут же сгрудились коттеджи, соединенные дорожками.

Перед тем как приехать в поселок, я рассматривал его на космоснимках — горстка домов под валом засечной черты, опоясывающей Черноземье от Малороссии до Поволжья. Курган и поселок — в левом нижнем углу образуемой ею кривой улыбки, на стыке белгородских и воронежских земель.

Выбравшись из склепа, мы смотрели на классы, где занималось «руководящее звено», комнаты, где менеджеры, сплачиваясь, пели хором под гитару и жили несколько недель, отведенных на курс. Их учили управлять людьми, стрелять из пистолета и ружья; плюс айкидо и актерское мастерство. Курсанты отвечали на вопросы четко, светясь, но в глазах дрожало напряжение. Может, им жали форменные костюмы с надписью «Эфко» — хотя утверждалось, что каждому шьют по фигуре.

Незадолго до посещения поселка я прочел письмо, полученное коллегой от бывшего сотрудника «Эфко».

Я находилась в учебном центре с целью получения некоторых неизвестных мне знаний. День начинался в 6 утра, в 6.10 нас на улице ждал преподаватель. Зарядка, пробежка 2 километра, душ, завтрак, лекции с перерывом на обед, 6 дней в неделю. В субботу мы заканчивали немного раньше, и автобус отвозил нас в Алексеевку. В рамках этого тренинга мы две ночи (подряд) после лекций ездили на завод в ночную смену, работать на конвейере, а с утра опять лекции. Все здание, в котором мы жили и учились, было набито прослушивающими и подсматривающими устройствами — психологическое давление колоссальное! Начался тренинг 1 сентября. Именно в этот день мой сын пошел в 1-й класс. Мне не разрешили его отвести. Что-нибудь еще? Спрашивайте.

Еще несколько посланий пришли на почту. В них уволенные ужасались чертам компании — нулевой ценности человека, поощрению доносов, кумовству, «психологическим экспериментам над людьми».

Впрочем, это ни о чем не говорило. Старая песня — уволенные недовольны начальством и интерпретируют его методы как угнетение. Всегда находятся лентяи, некомпетентные или анархисты, которые верят, что бизнес можно построить без дисциплины. Ламентации «эфкианцев» не сражали оригинальностью.

Захватывало другое: компания нашла особый путь управления бизнесом, представлявшим собой не «купи-продай», а цепочку от возделывания подсолнечника до вывода на рынок масла, майонеза, спецжиров и их дистрибуции.

Учебный центр, где менеджерам инсталлировали ценности компании, был звеном очевидно успешной системы. Стоимость компании, выросшей на такой закваске, за десять лет взлетела с нуля до сотен миллионов долларов. «Эфко» привлекла мощного инвестора — одного из крупнейших зернотрейдеров мира, Bunge.