Владимир Жухрай - Личная спецслужба Сталина

— И что же оставалось делать в такой ситуации?

— Скажу так: в повестку дня стал вопрос о срочном получении интегральной разведывательной информации в режиме, как сейчас говорят, реального времени. Сталин вызвал командующего ВВС РККА Жигарева и Берию, которому подчинялись пограничные войска, и приказал силами ВВС Западного Особого военного округа организовать тщательную воздушную разведку на предмет окончательного установления и документального подтверждения агрессивных приготовлений вермахта к нападению, а пограничники должны оказать авиаторам содействие. Все это четко подтверждается записями в журнале посещений Сталина. В ночь с 17 на 18 июня у него в кабинете были Жигарев и Берия. 18 июня в течение светового дня вдоль всей линии границы в полосе ЗапОВО с юга на север пролетел самолет У-2, пилотируемый наиболее опытными летчиком и штурманом. Через каждые 30–50 км они сажали самолет и прямо на крыле писали очередное донесение, которое тут же забирали у них бесшумно возникавшие пограничники.

— Откуда вы об этом знаете?

— Самое интересное в этом факте то, что он взят из воспоминаний Героя Советского Союза, генерал-майора авиации Георгия Нефедовича Захарова «Я — истребитель». Перед войной он в звании полковника командовал 43-й истребительной авиадивизией Западного Особого военного округа. Вместе с ним в том полете был штурман 43-й авиадивизии майор Румянцев. С высоты птичьего полета они все разглядели, нанесли на карты и письменно отчитались через каждые 30–50 км. Они четко зафиксировали, что началось лавинообразное движение всей армады вермахта к линии границы. Вот как происходила окончательная интегральная проверка разведывательных данных!

— Как распорядились у нас этими данными?

— Именно в тот день, 18 июня, Сталин отдал приказ о приведении войск первого стратегического эшелона в полную боевую готовность! Директива была передана Генеральным штабом в войска, но фактически не была выполнена. Во всяком случае повсеместно не была выполнена. Кстати, длительное время никто не обращал внимания на то, что в поступившей в военные округа в ночь на 22 июня знаменитой директиве № 1 было написано: «Быть в полной боевой готовности». А это означает, что до этого уже была директива, потому что было указано не «привести», а «быть». Как минимум это самое «быть» касалось первого оперативного эшелона.

— Вы сказали, что директива не была выполнена. Но так ли это? Может, никакой директивы и не было — все придумано для последующего самооправдания?

— Впоследствии на суде бывший командующий Западным фронтом генерал Павлов сказал, что 18 июня была директива Генштаба, но он ничего не сделал, чтобы ее исполнить. И его начальник связи тоже это подтвердил. Да и в наше время появились документальные подтверждения, что директива все-таки была. Правда, саму директиву найти пока не представляется возможным. Возможно, во времена Хрущева она была уничтожена. Однако последние предвоенные приказы, например Прибалтийского округа, четко свидетельствуют о том, что его командование выполняло какое-то специальное указание Москвы. И в Киевском округе то же самое. И флоты отчитались о приведении в боевую готовность уже 19 июня. Тоже по этой директиве Генштаба. Да и материалы судебного следствия по делу Павлова и его генералов сохранились. Как говорится, подтверждение все-таки имеется…

— То есть Сталин даже знал, где будет направление главного удара?

— Да, обратите внимание, что упомянутая блицразведка с воздуха была осуществлена в полосе именно ЗапОВО. Это к тому, что у нас невесть на каком основании все привыкли считать, что катастрофа Западного фронта произошла потому, что-де Сталин приказал считать главным для вермахта направлением удара Юго-Западное, то есть Украинское. Не буду напоминать, что за вермахт решал Гитлер, а не Сталин, однако даже из приведенного выше частного, но имеющего колоссальное стратегическое значение факта видно, что Сталин опасался прежде всего удара на Белорусском направлении в полосе ЗапОВО (с 22 июня — Западный фронт). Именно там и была проведена воздушная блиц-разведка. В тот момент, видимо, никакой другой информации уже не поступало…

— И все-таки 22 июня произошла катастрофа…

— Так она уже и не могла не произойти. Мало кому известно, например, следующее. Невзирая на директиву о приведении в полную боевую готовность, несмотря на окончательно установленный факт выдвижения ударных группировок вермахта на исходные для нападения позиции, у нас происходило нечто невероятное. К примеру, по свидетельству в прошлом ярого антисталиниста, но впоследствии выдающего философа и державника Александра Зиновьева, отдавались приказания отвести танки в парк (на так называемый парко-хозяйственный день), сдать снаряды на склад. Другие данные свидетельствуют о том, что тяжелую артиллерию оставили без тягачей, в некоторых местах сливали горючее из баков танков и самолетов. В стрелковых частях до сведения командиров не были доведены планы обороны — в ряде мест стрелковым дивизиям даже не были нарезаны полосы обороны. Хуже того! 21 июня приказали отобрать патроны и оружие, разминировать предполье и вывезти все мины и т. д. И это после прямых приказов командования войсками округов о приведении в боевую готовность. Несмотря на четко установленный факт взрывного сосредоточения авиации люфтваффе на аэродромах передового базирования и даже на то, что, к примеру, командующий ВВС ЗапОВО генерал Колец лично убедился в достоверности всего того, что установили Захаров и Румянцев, Копец и командующий войсками округа отдали более чем странный — это если мягко — приказ. Приказ о разоружении самолетов передового базирования, снятии с них всего боезапаса, отправлении летного, особенно командного состава по домам и т. д. Да и сам Павлов, как известно, в ночь перед войной с упоением смотрел мольеровского «Тартюфа» в окружном театре. И это ведь не домыслы, а свидетельства очень уважаемых людей, боевых генералов, которые лейтенантами встретили войну на границе. Не говоря уже о свидетельствах, зафиксированных в донесениях Особых отделов.