Иван Дроздов - Разведенные мосты

— Так что же вас удивляет, господин академик? То, что я радикалом себя объявляю? Или президента другой страны почитаю? Или непонятно вам, почему это наш президент у меня на боковой стене висит, а президент чужой в красном углу?.. А тогда позвольте вас спросить: славяне мы или киргизы, а может, пупси-мупси вперемешку с эфиопами?.. Ну, нет, вы как хотите, а я не забываю, в какой стране живу и какому Богу должен молиться. Или вы, глядя на мои кудри, скажете, что я-то не русский? А если б даже и так это было. Так и что же? Что же из того, что нос у меня словно дамасский клинок на челе торчит?.. Вот теперь я могу заключить свою пламенную речь словами древних римлян: «Я сказал!»

Банкир взял меня за локоть, повёл на балкон. Отсюда была видна обширная часть банковской усадьбы, могучие дубы по её углам, семейства высоких мачтовых сосен, а под сенью деревьев теннисный корт и спортивная площадка со множеством различных снарядов. И всюду стайки рослых и стройных, как на подбор, ребят. Что они тут делали — неизвестно, и что это был за народ — тоже непонятно.

Банкир зычным весёлым голосом прокричал:

— Ребята!.. Я вас приветствую. Сегодня вы получаете зарплату. Но с одним условием: спиртного не пить! Ни капли!.. И — не курить. Условия принимаете?

— Принимаем, командир!..

— Молодцы! После обеда все свободны.

Закрыл балкон и предложил мне сесть в кресло, стоявшее у его письменного стола. Серьёзно и без ноток шутливости проговорил:

— Эти ребята — будущее России. Тут вам и министры, и академики, и банкиры. Я это понимаю, но многие — нет, не могут в это поверить. Но время посмеётся над ними. Я уверен: это время теперь недалеко.

— Но кто они? — спросил я простодушно.

— Они?.. Подводники. Те из нашего отряда, кто имел квартиры в Ленинграде. У нас только корабли отняли, а боевое дружество осталось. Раньше у нас командиром Александр Моисеев был, а за два дня до смерти он позвал меня и сказал: возьми их всех в свою охрану, они тебе послужат. И вот — они служат. Все они закончили институты, многих я устроил на работу, других ещё не успел, а добрая половина из наших отрядных — у меня в охране. Сейчас ведь как?.. Главное — выжить, пережить смуту, а потом они-то вот и будут налаживать новую жизнь в Петербурге. А там — и во всей стране. В той стране, которая была у нас и которую во всем мире звали русской Империей. Звали нас так, и — боялись.

Банкир посмотрел в балконные окна и в раздумье заключил:

— Будут бояться! Уважать будут и — бояться. Человек так устроен: уважает только сильного. Когда я вставал за руль подводного крейсера и вёл его между рифами, и знал, что на борту у меня сорок, или шестьдесят, а в другой раз и сто двадцать ракет с атомными зарядами, я чувствовал себя человеком. Да, я — человек! А все остальные — слякоть, пучок гнилой соломы. Вот и теперь: нашу страну превратили в кучу гнилой соломы. И кто превратил? Вы знаете, кто нас унизил и растоптал: шестьсот придурков вроде Гайдара и Шахрая. Всего лишь шестьсот сутуловатых, мешковатых молодцов с жадными горящими глазами и алыми плотоядными губами… И эта армия мерзких тварей нас одолела. Ни один «великий» коммунист не трёхнулся, ни одна краснолампасная скотина из Генерального штаба не шевельнулась — все предали Великую Русь и отдали народ на распятие. Народ наш трехсотмиллионный, как Иисус Христос, взошёл на голгофу, и его распяли. Под свист и улюлюканье демократов всего мира, подонков в цветастых галстуках — распяли. Шестьсот гайдарчиков, шахрайчиков и остроносых бурбулисов прибили к кресту ржавыми гвоздями, и он, народ, вот уже пятнадцать лет истекает кровью. Они, эти шахрайчики, напоили до риз беспалого идиота и уговорили его отдать им деньги. Да, да — все деньги исполинской державы. И он отдал. Они теперь здесь, в подвале этого банка — народные денежки. Здесь, подо мной… И в других частных банках. Все банки частные. Тут и рубли, и доллары, и золото. Всё здесь. А ключи от банка… Вот они!.. У меня в кармане. У меня и ещё у таких же наумчиков, как я. Вы же пробавляетесь жалкой подачкой, которую называют пенсией. А денежки… Они здесь.

Он ткнул пальцем вниз, под кресло.

— Не все, конечно, а лишь малая часть. Они случайно попали в руки Человека, остальные ухнули в бездонные карманы яшек и моисеев, их теперь не выдерешь, их можно вырвать только с мясом. Недаром «борцы за права человека» так истошно орут о террористах. Сами они — первые террористы. Ведь, кажется, просто понять: тот, кто ограбил народ — тот и террорист. Но нет, они тычут своими крючковатыми пальцами нам в глаза и орут: террористы!.. И хватают наших ребят, засовывают в каталажки. Хотите, я прочитаю листок, который случайно попал мне в руки?..