Лоран Сексик - Эйнштейн

Человек, вошедший в гостиную дома 112 по Мерсер-стрит, так же возбужден, как во время встречи летом 1939 года. Смешанное чувство обиды и возмущения вызывает потоки слов, его лицо нервно подергивается. На сей раз он не пускается в геополитические разглагольствования. Никаких лекций по ядерной физике. Силард не манит надеждой на верную победу, на бой ради жизни на Земле. Он переходит к делу. Со времени встречи Сакса с Рузвельтом ничего так и не было сделано. Не выделено никаких средств. Не создано никакой серьезной структуры. Письмо ни к чему не привело. Нужно всё начинать сначала. Колотить в стену безразличия и летаргии, пока она не рухнет. Силард просит о помощи. Эйнштейн должен перейти в атаку. Надо снова обратиться к президенту. Это последний шанс.

Последний шанс… Знакомые слова. Дом 112 по Мерсер-стрит — дом плача. Порой у Эйнштейна возникает такое чувство, будто щель его почтового ящика принимают за двери в рай. А его считают мессией.

Силард всё не умолкает. У него уже есть план. Ему нужны лишь принципиальное согласие и подпись. Вот к чему свелась роль Эйнштейна. Раньше его рука записывала ученые формулы. Сегодня она нужна лишь для подписывания петиций и посланий.

На сей раз Силард хочет прибегнуть к хитрости, шитой белыми нитками. Эйнштейн адресует письмо Александру Саксу. В этом тревожном послании будут изложены удручающие факты: никакого продвижения американских исследований против немецких достижений. Под ногами разверзается пропасть. Могильная яма. После этого Сакс пойдет и поделится своей обеспокоенностью с президентом.

Эйнштейн подписал уже заготовленное письмо. Они с Силардом обменялись парой слов о положении вещей. Расстались на крыльце. Эйнштейн помахал Силарду рукой, тот не обернулся. Силард был уже далеко, мысленно унесся к Белому дому. Эйнштейн вернулся к себе. Ураган пролетел. Сохранит ли он свою силу до Овального кабинета?

Результаты превзошли все ожидания Силарда. В середине марта письмо очутилось в руках Рузвельта. Президент оказался очень восприимчив к обеспокоенности Сакса и Эйнштейна. Наверное, в противоположность тому, что было в прошлом году, он уже принял решение о вступлении в войну. Рузвельт дал звонок с перемены. Приказал задействовать все возможные средства. Он возьмет ситуацию под личный контроль. Он, казалось, осознал, насколько велико отставание. Велел реорганизовать Урановый комитет, которому было поручено следить за продвижением исследований. Президент ввел чрезвычайное ядерное положение. Дела пошли, деньги тоже. Манхэттенский проект восстал из мертвых.

Эйнштейн, которого на сей раз пригласили участвовать в заседаниях Уранового комитета, отклонил приглашение. Он никогда не любил заседать в комиссиях. Пока ему было достаточно возрожденного энтузиазма Силарда. У него возникли другие заботы.

22 июня 1940 года Альберта Эйнштейна вызвали в суд. Он предстал перед федеральным судьей Трентона.

Однако вид у него был лучезарный. Он спокойно отвечал на вопросы, брал время на размышление. Он улыбался человеку в черном. Это был крайне важный момент.

В конце собеседования судья его поздравил. Он хорошо ответил на вопросы теста. Он заслужил американское гражданство. В последующем интервью, которое передавали по радио, Эйнштейн заявил, что счастлив стать американским гражданином и с волнением думает о тех, кто томится в плену в Старом Свете.

Официальная церемония состоялась 1 октября 1940 года. Нужно было видеть, как он приносил присягу, одетый в безупречно отглаженный серый костюм-тройку, который на нем видели крайне редко. Он повязал галстук — безукоризненным узлом. Зачесал непослушные волосы набок. В его глазах не было лукавых искорок, признаков возбуждения. И грусти тоже. Он смотрел прямо перед собой серьезным, осторожным и вдумчивым взглядом. Стоял прямо, подняв правую руку. Он не мог выказывать свою радость (слишком много близких ему людей не дожили до этого момента), но чувствовалось, что он испытывает облегчение. Он почти удивлен, что стоит здесь, что добрался до цели. Единственный знак того, что он остался самим собой, — он застегнул пиджак не на ту пуговицу… Справа стояла его падчерица Марго, слева — верная Элен Дюкас. Позади — другие поднятые руки. Другие серьезные лица. Несколько десятков мужчин и женщин, которые, как и он, сумели пересечь границы, преодолеть препятствия, чтобы получить сегодня драгоценный документ. Остаться невредимыми.

Он американский гражданин. И всё же он продолжает откликаться на отчаянные призывы, пытается помочь погибшим душам, которым грозит гестапо, поддерживает вступление Америки в войну. Он хотел бы сделать больше. Он знает, что его научные познания могут пригодиться. Он не собирается сидеть сложа руки. Он хочет участвовать. Однако Эйнштейна держат в неведении по поводу Манхэттенского проекта. Это невероятная реальность. Несмотря на широко распространенное мнение, Эйнштейн совсем ничего не знал, не принимал участия в создании атомной бомбы. Почему его к ней не подпускали? Его по-прежнему считали советским агентом!