Н. Врангель: Воспоминания. От крепостного права до большевиков

О Н.Е. Врангеле, помимо того, что он сам написал о себе, известно мало. Нет ни писем его, ни дневников; отсутствуют, кроме беглого упоминания о нем в воспоминаниях Александра Бенуа, свидетельства о его частной жизни.

Жизнь Н.Е. Врангеля сложилась не вполне стандартно для человека его сословия и времени. Семья его была богата, принадлежала к высшим кругам петербургского общества, а историю своего рода могла проследить начиная с XII в. Н.Е. Врангелю в начале жизненного пути не нужно было завоевывать себе место в обществе, не нужно было размышлять о том, кто он. Но шла его жизнь не совсем так, как должна была, учитывая традиции семьи. В детстве он был болезненно обделен — мать умерла, когда ему было четыре года, отношения с отцом не сложились до такой степени, что привели к попытке самоубийства. Поправившись, он вначале провел четыре года в Женеве, затем два в Берлине; в Швейцарии закончил колледж, в Берлине — университет и получил докторскую степень по политэкономии. Он взрослел вне семьи и вне своего круга. Это сказалось на всей его дальнейшей жизни. Единственным, похоже, близким ему человеком был Дмитрий Петрович Дохтуров, друг брата Миши, человек, судя по тому, что о нем известно, редких нравственных качеств и удивительной прямоты характера. Испытав сильное влияние европейского либерализма, Н.Е. Врангель, похоже, так и остался в своем кругу аутсайдером, не сумев найти другой круг (а возможно, даже и не пытавшись). Тем не менее со сверстниками старшего брата Александра его объединяло стремление послужить отечеству, чтобы приблизить наступление «светлого царства».

Александр, корреспондент и друг Достоевского сибирских лет, свое поколение характеризовал следующими словами: «Мы, право, скорее были идеалисты, мечтали о пользе родины, самоотвержении ‹…› О чинах, орденах, отличиях, как это теперь у молодежи в моде, — мало кто думал» 11* . Оглядываясь спустя 60 лет на начало своего жизненного пути, младший брат, Николай, суммировал свое самоощущение так: «Моя цель мне была ясна — я горел желанием быть полезным моему отечеству настолько, насколько мог. Честолюбия у меня не было, определенное положение в обществе благодаря моему имени уже было. В деньгах я не нуждался и о личном обогащении не помышлял. Я искренно хотел быть полезным моему отечеству, полагая, что приносить пользу можно только на гражданской службе» (гл. 2).

Старший брат мечтал о служении родине в середине 1850-х гг., младший мечтает о том, чтобы принести пользу отечеству, уже после подавления Польского восстания, после выстрела Каракозова, после осуждения Чернышевского. Это конец 1860-х, когда усиливается процесс идеологического размежевания в русском обществе, а об идеализме, которым горела дворянская молодежь середины 1850-х — первой половины 1860-х гг., уже никто не говорит. И если присмотреться к самоописаниям братьев, то не может не броситься в глаза существенная разница. Она, прежде всего, грамматическая: старший себя со своим поколением идентифицирует: «Мы ‹…› были идеалисты»; младший пишет только о себе. И службу Н.Е. Врангель выбирает не так, как выбирало поколение брата, — он не ищет «прогрессивного» губернатора, который пытается сде лать что-то полезное. Он просит совета у брата, губернатора Плоцкой губернии, в итоге попадает на службу чиновником для особых поручений в Калишскую губернию и оказывается с психологической точки зрения в самом трудном, а для чиновника, начинающего служить и желающего приносить пользу, самом безнадежном в стране месте, в Царстве Польском. В Калише Н.Е. Врангель прослужил около года.

Место его второй службы — Вильно, где при новом генерал-губернаторе А Л. Потапове несколько молодых людей под руководством Дохтурова надеялись противодействовать правительственным решениям, направленным на насильственную русификацию края. Дохтуров уговаривает Н.Е. Врангеля остаться в Вильно, и его зачисляют на службу вне штата, т. е. без содержания. Он, наконец, оказывается среди людей «своих» и занятых полезным делом, из которого, разумеется, выйти ничего не могло и не вышло. Потапов инициативу своих служащих отстоять не смог. Н.Е. Врангель в возможности приносить пользу на гражданской службе разочаровался окончательно и службу бросил (ни честолюбия, ни выдержки, ни упорства, ни нужды). После попыток пойти по стопам старших братьев он поступил на военную службу, но и ее оставил, подумывал о дипломатической, но не стал даже пробовать и в конце концов свою судьбу устроил по-онегински. Наличие средств для жизни и отсутствие определенных внятных интересов этому способствовали. Он живет в Петербурге, ездит в гости, занимается коллекционированием картин и старинной мебели, читает книги по искусству, играет — на рулетке в Эмсе, в карты — в Красном Селе, часто ездит в Европу, в Петербурге посещает маскарады, пишет и сжигает рукописи в камине своей квартиры, принимается за новые труды, забрасывает их — и такая жизнь ему приедается.