Федор Раскольников - Кронштадт и Питер в 1917 году

Неоднократно наведывался в Кронштадт и глава анархистов-коммунистов небезызвестный Блейхман, обрушиваясь на нас в Совете за то, что мы разрешаем передавать арестованным офицерам продовольственные посылки вместо яда, которого, по мнению Блейхмана, они заслуживали. Я немилосердно спорил с лидером анархистов и его друзьями, но в общем отношения у нас были хорошие, товарищеские. В то время анархисты не имели серьезного влияния, а своими выступлениями против Временного правительства они часто лили воду на мельницу нашей партии.

У нас в Кронштадте существовала постоянная организация анархистов-синдикалистов, руководимая тов. Ярчуком, но никакого самостоятельного значения она не имела и против нас почти никогда не выступала [104].

Ярчук, по профессии портной, только что вернувшийся из Америки, где он жил в эмиграции, довольно благожелательно относился к партии большевиков и тактику своей немногочисленной группы всегда старался согласовать с действиями нашей партии. Таким образом, мы к анархистам привыкли, усвоили методы их политической аргументации и натренировались в борьбе с ними. По этой части особенно успешно действовал Семен Рошаль, которому очень хорошо удавалось, с помощью свойственного ему юмора, высмеять идеологию анархистов и наглядно показать нецелесообразность, утопичность, бессодержательность и мелкобуржуазность их политических лозунгов, поскольку они выступают за пределы нашей платформы. Естественно, что гастрольный приезд новой полуанархической группы нас нисколько не удивил. Но я счел долгом их предупредить, что политическое настроение у нас достаточно приподнято, приводить массы в еще большее возбуждение сейчас не следует, так как это может вызвать стихийное, неорганизованное выступление.

Они обещали не бросать в массы никаких конкретных призывов и уверили меня, что они далеки от желания вносить дезорганизацию в политическую жизнь красного Кронштадта. Для начала своего выступления пулеметчики избрали 1-й Балтийский экипаж, адрес которого им был неизвестен. Нам было по пути, и я отправился вместе с ними, ведя разговор на политические темн, причем мои собеседники все время старательно воздерживались от споров и критики нашей программы и тактики, очевидно, опасаясь, что преждевременное раскрытие их замыслов может сорвать все их планы. Расставшись с гостями, я по телефону связался с Питером. У нас существовал очень хороший обычай, согласно которому я ежедневно звонил в Питер и, вызвав к телефону Ленина, Зиновьева или Каменева, сообщал им обо всем происходящем в Кронштадте и получал инструкции, необходимые для текущей работы.

На этот раз к телефону подошел тов. Каменев и предупредил меня, что со стороны прибывших делегатов-пулеметчиков можно ожидать провокации в связи с тем, что в Петрограде 1 пулеметный полк, несмотря на сопротивление нашей партии, уже выступил на улицу с пулеметами на грузовиках [105]. Другие части Петроградского гарнизона пока не присоединились, и наша партия этот безответственный шаг не поддерживает.

Едва я успел отойти от аппарата, как мне сообщили, что на Якорной площади собирается митинг. Оказывается, инициаторами его были приезжие депутаты. В данпом случае они действовали совершенно «анархически», не только не сговорившись с Советом, но даже игнорируя близких себе по духу анархистов-синдикалистов.

Лидер последних, Ярчук, ничего не подозревая, мирно читал лекцию в помещении сухопутного манежа на необъятную тему «Война и мир», когда туда влетело несколько человек с возгласами: «Товарищи, на митинг!» Вся аудитория, словно от прикосновения электрического тока, мгновенно вскочила с мест и устремилась к выходу. Лектор-анархист, оставшись в одиночестве, последовал за слушателями на Якорную площадь.

Кронштадтский комитет нашей партии уже почти весь был в сборе.

Первым говорил один из приехавших. Истерическим голосом он описывал преследование анархистов Временным правительством. Но центральным моментом его речи было сообщение о назначенном на сегодня выступлении 1 пулеметного полка и других частей Петроградского гарнизона.

— Товарищи, — со слезливым подъемом говорил анархист. — Сейчас в Петрограде, может быть, уже льется братская кровь. Неужели же вы откажетесь поддержать своих товарищей, неужели вы не выступите на защиту революции?

На впечатлительную, по преимуществу морскую аудиторию такие речи оказывали сильнейшее впечатление.