Алексей Чертков: Очерки современной бурсы

«Да-а, — подумал Андрей. — Не особенно ласково встречают нашего брата».

Пришлось смириться. Он достал из чемодана пальто, подложил под голову вместо подушки пиджак и, не раздеваясь, лег. Несмотря на усталость и обилие впечатлений, сон к нему не шел: мешали голод, тяжелый воздух и храп.

Андрею стало грустно. Семинария рисовалась ему заведением, где встретят его как брата во Христе, приласкают. Вспомнился родной дом. Впервые в жизни он был далеко от него, в чужом месте, ночевал в столь неуютной обстановке. Если бы его встретили чуть лучше, все это забылось бы. Но уж слишком холодно, казенно приняла его семинария. И тут он впервые поймал себя на мысли, что жалеет о том, что сюда приехал. Думал он и о Лиде.

«Быть может, она была права?» — мелькнула у него мысль, но тут же Андрей постарался отогнать ее и вскоре заснул.

Наутро его разбудил шум: вставали будущие семинаристы. Как и Андрей, они спали на голых матрасах, укрывшись чем попало. Вставали недружно — одни уже поднялись, другие продолжали ворочаться, громко зевали, переговаривались.

Лежа на койке, Андрей огляделся. Его будущие товарищи оказались людьми самых различных возрастов. Среди них были и мальчики и даже пожилые «дяди», лет под пятьдесят. Его поразил также их внешний вид. Одни были бритыми, другие носили бороды разной длины и формы. Большинство было подстрижено обычным образом, но встречались и типы с длинными прическами наподобие стиляг, а у двух волосы были до самых плеч, как у заправских священников. Длинноволосые обладали лицами блаженненьких, напоминали юродивых, какими их рисуют на иконах. Не успели оба они подняться с постели, как опустились на колени и начали креститься размашистыми крестами, ударяя лбом об пол. Молились долго — минут двадцать. Кончив молитву, оба «блаженных», не обращая внимания на окружающих, принялись читать евангелие, усевшись на койке.

Андрей поднялся с постели и, достав из чемодана мыло, полотенце, отправился умываться. Чтобы попасть в умывальную комнату, нужно было пройти узкими горбатыми коридорами. Умывальники находились в одном помещении с уборными. Вокруг каждой раковины уже стояли очереди. Каменный пол был мокрым и грязным, заплеванным.

Вернувшись в спальню, Андрей достал из чемодана остатки еды. Только он собрался позавтракать, как к нему подскочил один из «блаженных» и противно-елейным голосом проскрипел:

— Брат! Не положено кушать до молитвы. Нужно сперва пойти к преподобному приложиться, а после вкушать пищу!

Первым чувством, охватившим Андрея, было желание сказать «блаженному», чтобы тот не лез не в свои дела. Но Андрей сдержался, считая, что ссориться в первое же утро просто неблагоразумно с его стороны, тем более с таким «дураком», как он мысленно окрестил длинноволосого.

— А я еще не знаю, где находится рака преподобного Сергия, — как можно сдержаннее сказал он. — Я только вчера ночью прибыл сюда.

— Идем, я покажу тебе, брат, — предложил «блаженный» и, обращаясь к своему товарищу, продолжавшему читать евангелие, добавил: — Брат Григорий, пойдем в Троицкий собор к преподобному.

— Сейчас, брат Серафим, — откладывая евангелие, ответил второй длинноволосый, Он поцеловал евангелие, перекрестился, бережно положил книгу на тумбочку, стоявшую возле его койки. — Пошли!

Втроем они вышли из здания семинарии. Стояло чудесное осеннее утро. Медленно всходило скупое солнце, золотившее монастырские купола.

Андрей впервые в жизни оказался в таком огромном монастыре. Обилие церквей, величественная архитектура, яркие разноцветные краски поразили его. Он невольно залюбовался зрелищем. Как и вчера ночью, его охватил священный трепет. Забылись невзгоды ночи, и даже «блаженненькие» не казались теперь столь неприятными типами, как несколько минут назад. Они как-то органически вписывались в общий пейзаж лавры.

По монастырю группами и в одиночку шли богомольцы, преимущественно женщины. По их внешнему виду, по котомкам за плечами было видно, что многие из них прибыли сюда издалека и не на один день. На лавках, разложив свои пожитки, сидела часть из них, разговаривая и закусывая. Почти у каждой женщины был бидон для святой воды, которую они хотели увезти с собой из лавры.

Будущие семинаристы встретили двух монахов, средних лет мужчин, чистых, выхоленных, с крестами на груди, — священников в шелковых рясах, ладно облегавших их фигуры, «блаженные», поравнявшись с ними, низко, едва не до земли, поклонились и, сложив лодочками ладони, подошли под благословение.