Федор Раззаков - Чтобы люди помнили

— Тебе надо обязательно познакомиться с Женей Моргуновым. Он удивительный человек: интересный, эмоциональный, любит юмор, розыгрыши. С ним не соскучишься…

Почти не знал я и Георгия Вицина. Нравился он мне в фильме „Запасной игрок“, где исполнял главную роль. Много я слышал и о прекрасных актёрских работах Вицина в спектаклях Театра имени Ермоловой…

Приходилось ежедневно вставать в шесть утра. Без пятнадцати семь за мной заезжал „газик“. Дорога в Снегири, где снималась натура, занимала около часа. В восемь утра мы начинали гримироваться… В девять утра закипала работа. Сначала шли репетиции, а затем съёмка с бесконечными дублями. Короткий перерыв на обед, и снова съёмки…

Весь месяц я снимался в Снегирях. В фильме не произносилось ни слова, он полностью строился на трюках. Многие трюки придумывались в процессе работы над картиной. И, конечно, сложностей возникало немало. Вместе с нами снималась собака по кличке Брёх, которая играла роль Барбоса…

Брёх работал отлично. Но иногда усложнял нашу жизнь. Например, когда снимали погоню. Тот момент, когда собака с „динамитом“ в зубах гонится за троицей — Трусом, Бывалым и Балбесом.

На репетиции всё проходило нормально. Мы вбегали в кадр один за другим, пробегали сто метров по дороге, и тут выпускали Брёха с „динамитом“ в зубах. На съёмках начались осложнения. Пробежим мы сто метров и вдруг слышим команду:

— Стоп! Обратно!

В чём дело? Оказывается, Брёх вбежал в кадр и уронил „динамит“.

Возвращаемся. Занимаем исходную позицию. Во втором дубле, когда мы уже почти добежали до заветного поворота, снова команда в мегафон:

— Остановитесь! Обратно!

Оказывается, собака убежала в лес.

В следующих дублях Брёх оборачивался и внимательно смотрел на орущего дрессировщика, а в конце одного из последних дублей бросил „динамит“ и вцепился в ногу Моргунова.

На восьмом дубле собака положила „динамит“ с дымящимся шнуром и подняла заднюю лапу около пенька.

А мы всё бегали, бегали, бегали…

После десятого дубля Моргунов, задыхаясь, сказал:

— К концу картины я этого пса втихую придушу.

Мы бегали, камера крутилась, плёнка расходовалась. Все нервничали. Ни одного полезного метра в тот день так и не сняли.

Была у нас сцена, когда Трус во время погони должен обогнать Балбеса и Бывалого. Гайдай попросил, чтобы мы с Моргуновым бежали чуть медленнее и дали возможность Вицину вырваться вперёд.

На репетициях всё шло нормально, а во время съёмок первым прибегал Моргунов.

— Я не могу его обогнать, — жаловался Вицин. — Пусть Моргунов бежит медленнее.

— Почему ты так быстро бегаешь? — спросил я Моргунова.

— А меня, — заявил он мрачно, — живот вперёд несёт.

И хотя Моргунов клятвенно обещал замедлить бег, слово своё он не сдержал, и мы три дубля пробегали зря…

В перерыве между съёмками Моргунов часто нас развлекал. Сидим мы как-то около шоссе, ожидая появления солнца, все перемазанные сажей, в обгорелой одежде (снималась сцена взрыва), и курим. Я с Моргуновым перекидываюсь какими-то фразами, а Вицин ходит в сторонке по полянке и напевает. Он часто любил отойти побродить, помурлыкать под нос. На этот раз он пел „Куда, куда вы удалились…“. И тут мимо нас проходит группа колхозников. Увидев Вицина, они остановились, удивлённые. Ходит человек, оборванный, обгорелый, и поёт арию Ленского.

Подходит один из колхозников и спрашивает:

— Что случилось?

Моргунов не моргнув глазом отвечает:

— Вы что, не видите, что ли? Иван Семёнович Козловский. У него дача сгорела сегодня утром. Вот он и того… Сейчас из Москвы машина приедет, заберёт.

А у Козловского действительно дача была в Снегирях, где мы снимались.

— Как же так, — говорят, — такая дача — и сгорела!

Колхозники расстроились.

— Чего его жалеть-то, — ответил Моргунов, — артист богатый. Денег небось накопил, новую построит, — и крикнул Вицину: — Иван Семёнович, вы попойте там ещё, походите.

Вицин же, ничего не понимая, отвечал:

— Хорошо, попою, — и продолжал петь.

Колхозники пришли в ужас. Посмотрели на нас ещё раз и быстро пошли к даче Козловского. Правда, обратно они не вернулись…

В отличие от Моргунова, который в общении несколько развязен и шумлив, Вицин — тихий и задумчивый человек. У него есть две страсти: сочинение частушек (каждый день на съёмку он приносил новую) и учение йогов. Георгий агитировал нас с Моргуновым делать гимнастику дыхания йогов, заниматься „самосозерцанием“.