Георгий Чулков - Жизнь Пушкина

Сохранившийся до наших дней альбом Елизаветы Николаевны весь заполнен рисунками и автографами поэта. Все эти карикатуры и наброски — живые свидетельства тех легких, шутливых и добродушных отношений, какие установились у поэта с девицами Ушаковыми. Пушкин отдыхал в этом доме от всех своих мучительных страстей и старался забыть о грубостях Бенкендорфа и судьбе друзей, сосланных в сибирские рудники. В альбоме Елизаветы Николаевны сохранился знаменитый «донжуанский список» Пушкина — две колонки женских имен, которым суждено было не исчезнуть бесследно и занять какое-то место в истории.

Альбом старшей девицы, Екатерины Николаевны, не сохранился. Его уничтожил ревнивый Д.Н. Наумов [755] Наумов Дмитрий Николаевич (1810 —?) — воспитанник школы гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров, прапорщик лейб-гвардии Измайловского полка. , за которого она вышла замуж. А в этом альбоме, вероятно, было стихотворение Пушкина, посвященное Екатерине Николаевне, с явным намеком на худое мнение властей о поведении поэта:

Стихотворение датируется 16 мая 1827 года. В это время как раз велось дело о распространении в списках не пропущенных цензурою стихов из пушкинской пьесы «Андрей Шенье».

Роман с Ушаковой окончился так же странно, как и все пушкинские романы этих тревожных лет. Поэт неожиданно уехал в Петербург. Там он возобновил знакомство со старыми своими друзьями Олениными. Анна Алексеевна Оленина, которую Пушкин в 1819 году помнил маленькой девочкой, теперь была уже пленительной, веселой и живой девушкой. Пушкин забыл о Екатерине Николаевне Ушаковой и стал усердно посещать дом Олениных. Почему бы ему не жениться на этой милой златокудрой девице? В его рукописях той поры появляются ее профиль и ее инициалы. Он даже сочетал однажды ее имя со своим — Аннет Пушкина. Семья, кажется, ничего не имела против этого брака. Поэт не раз говорил красавице о своей любви. Однажды старик Оленин созвал гостей на торжественный обед. Шли толки, что на этом обеде объявят о предстоящем браке. Заморозили шампанское. Пушкин запоздал к обеду. Долго не садились за стол, его поджидая. Наконец пообедали без него в неловком молчании. В конце концов он все-таки приехал. Старик увел его к себе в кабинет. Они о чем-то поговорили. После этого случая Пушкин перестал бывать у Олениных.

По словам С. Д. Киселева, когда Пушкин появился снова на Пресне, у милых его сердцу Ушаковых, там его ждала новость: Екатерина Николаевна была помолвлена. Какой-то князь был ее женихом. «С чем же я остался?» — воскликнул простодушно поэт. «С оленьими рогами», — отвечала насмешница. Впрочем, свадьба с князем Д. расстроилась, но и Пушкину не пришлось жениться на этой милой девушке.

Из московских салонов, в которых бывал Пушкин, самым изящным и строгим был салон княгини Зинаиды Александровны Волконской [756] Салон Зинаиды Волконской — литературно-музыкальный салон на Тверской улице в доме № 14 в Москве. , урожденной княгини Белосельской-Белозерской. Ее муж [757] …ее муж… — Никита Григорьевич Волконский (1781–1841), егермейстер при дворе Александра I, генерал-майор свиты, брат декабриста С. Г. Волконского. , брат декабриста, оказался неподходящим для нее супругом, и они жили вместе недолго. Зинаида Волконская была талантливая дилетантка. Ее московский салон посещали не только светские люди, но и артисты. Говорили, что все девять муз нашли себе приют у очаровательной Зинаиды Волконской. Ученые, писатели, поэты, художники, музыканты были постоянными посетителями салона. Здесь импровизировались концерты, литературные вечера и спектакли. Сама Зинаида Волконская сочиняла музыку, пела, писала стихи и новеллы по-французски и по-русски. Вяземский спрашивал однажды А. И. Тургенева о «милой» княгине: «А что голос княгини Зинаиды? Сохранила ли она его посреди болезней своих? Здесь нет такого музыкального мира, как бывало у нее в Москве. Там музыка входила всеми порами, on etait sature d'harmonie… [758] …on etait sature d'harmonie (фр.) — переполненность гармонией. Дом ее был, как волшебный замок музыкальной феи: ногою ступишь на порог — раздаются созвучия; до чего ни дотронешься — тысяча слов гармонических откликнется. Там стены пели, там мысли, чувства, разговор, движения — все было пение…»