Бастер Киттон - Мой удивительный мир фарса

Кажется, публика больше всего любила, когда мы пародировали драматические скетчи и одноактные пьесы, с которыми Бэрриморы и другие бродвейские звёзды выступали в водевиле. К примеру, одну из пародий мы сделали на «Жёлтый халат» — одноактный вариант популярной бродвейской мелодрамы.

Место действия — антикварная лавка в китайском квартале, куда входят белые — молодые супруги. Хозяин лавки, увидев белую женщину, ощутил похоть с первого взгляда. Он велел одному из кули заколоть её мужа, чтобы получить её в своё распоряжение. Как только тело бедного парня уволакивали из поля зрения, другой кули бил в большой китайский гонг, возвещая, что смерть пришла в дом. Одновременно он громко завывал молитву на китайском языке. Занавес опускался, затем поднимался, открывая ту же антикварную лавку двадцать лет спустя. Белая женщина, теперь средних лет, уже давно смирилась с участью быть наложницей хозяина лавки до конца своих дней. Но тут входит пара, и в молодой супруге она узнаёт свою дочь, которую последний раз видела младенцем. Но её китайский повелитель тоже уставился на хорошенькую молодую клиентку, и наложница знает, что у него на уме. Она убивает его и бьёт в китайский гонг, пока занавес опускается.

Для нашей пародии на этот спектакль я клал под стол таз, собираясь применить его в драке, которую мы с папой обычно устраивали. Пока он пел, я расставлял 13 или 14 садовых метёлок с короткими ручками по бокам стола так, чтобы ручки слегка выдавались. Взобравшись на стол, я начинал раскручивать над головой баскетбольный мяч, постепенно удлиняя верёвку. Мяч подлетал всё ближе и ближе к папе, который продолжал петь, пока я не сбивал с него шляпу. Он ловил её на лету и пускался в бега, преследуемый мячом. Стоя на столе, я загонял его в угол у занавеса, а верёвка обматывалась вокруг его шеи, и в конце концов мяч бил его по лицу. Он падал, сражённый и беспомощный, прямо в занавес. В довершение всего я прыгал на метёлки так, что они сыпались на него дождём. Если мы были в одной программе с «Жёлтым халатом», я дополнял номер тем, что прыгал на сцену и колотил изо всех сил метлой в таз, тараторя на своей самой лучшей имитации китайского.

Этот простой маленький трюк вызывал столько смеха, что мы старались оказаться на одной афише с мелодрамой как можно чаще.

Никому из актёров так не нравились подобные шутки, как тем, кого мы пародировали. Они расценивали их как лесть, и, действительно, это была лесть, потому что вы не станете пародировать убогий спектакль, а только качественный. Это понимали почти все актёры.

Будучи беззаботными клоунами, мы любили, когда другие актёры смотрели, как мы работаем. Но папа пожалел об этом в ту неделю, когда с главным номером выступала Алла Назимова — великая русская драматическая актриса. В понедельник мы пытались посмотреть её спектакль из кулис, но нам приказали уйти. «Мадам Назимова, — сказали нам, — не может играть, если люди толкутся в кулисах».

Мы вышли в зал и смотрели оттуда. Назимова, позже ставшая звездой немого кино, была женщина с огромными жгучими глазами и обладала удивительной эмоциональной властью. Нельзя было не уважать её недюжинный талант и способность концентрироваться во время работы.

Мы не были всерьёз обижены, потому что знали, что в отличие от нас драматические актёры очень зависели от тишины за сценой. Некоторые даже возили в чемоданах мягкие комнатные туфли для рабочих сцены, чтобы они носили их во время спектакля.

Но через день или два после того, как по приказу Назимовой нас изгнали из-за кулис, папа застал её там вместе со всеми, смотрящей наш хулиганский номер. «Пожалуйста, очистите кулисы, — крикнул он рабочим сцены, — как мы можем выступать, когда они забиты другими актёрами, изучающими технику и секреты нашего успеха?»

Папа в тот же момент пожалел о сказанном. Огромные карие глаза Назимовой наполнились слезами, и она отвернулась. Как иностранка, она не поняла, что папа всего лишь дурачился. Он ужасно переживал из-за этого и в тот же вечер достал свою старую пишущую машинку «Бликенсдерфер» и напечатал приглашение:

В кулисах он поставил для Назимовой большое кресло. Она пришла на «профессиональный дневной спектакль», сидела в кресле и смеялась над нашими фарсовыми выходками до тех пор, пока её выразительные карие глаза снова не наполнились слезами.