Анатолий Солодов - Девочка с косичками

Зина застыла на месте от растерянности, не зная, что делать.

Федя закричал:

— Ты что стоишь? Одевайся! Быстро!

Он схватил с вешалки Зинино пальто, накинул ей на плечи.

Зина поспешно оделась, повязала платок, одела Галю, которая от испуга сжалась вдруг вся и не плакала, а только удивлёнными глазами поглядывала то на Федю, то на сестру. Зина вытащила из-под койки чемодан, достала чистую наволочку и покидала в неё кое-какое сменное бельё: чулки, платье и, схватив Галю за руку, не думая больше ни о чём, рванулась к выходу, Федя — следом. В дверях они столкнулись с Ефросинией Ивановной. Лицо её было в слезах. Зина сразу поняла, что бабушка всё уже знает про арест тёти Иры и Нины Давыдовой.

— Погоди, внучка, — сдерживая слёзы, остановила бабушка Зину. — Сама иди, куда тебе приказано, а Галю оставь. Я её сама спрячу. Отведу сейчас в Черниченки к родственникам.

— А может, будет лучше, если я её с собой возьму?

— В лес? Ещё чего не хватало. Ступай одна. Да не теряй время. Беги.

Зина наклонилась, прижав к себе сестрёнку, поцеловала. Галя крепко уцепилась за шею сестры и ни за что не хотела отпускать её. Зина с трудом оторвала её от себя. Уже на улице, пробегая мимо окна, она услышала надрывный крик Гали:

— Зина-а-а!

Глотая слёзы, Зина выскочила за калитку на улицу и рванулась через шоссейную дорогу в сторону леса…

Зина уже более двух месяцев находилась в партизанском отряде. Наравне со взрослыми она терпеливо переносила все неудобства и трудности лесной жизни. Держалась она молодцом, хотя, так же как и другим партизанам, ей приходилось спать под открытым небом на сосновых и еловых ветках, мокнуть под дождём и нередко бывать под обстрелом. За короткое время она хорошо изучила трофейное оружие, научилась метко стрелять. Она несколько раз по заданию командования отряда ходила в разведку, участвовала в боях против оккупантов.

Один бой ей был особенно памятен. В конце сорок второго года, холодными ветренным утром, гитлеровцы предприняли большую карательную операцию против партизанского отряда. Они вторглись в Шащенский лес, пытались сомкнуть кольцо окружения, чтобы потом уничтожить партизан. Но осуществить этот план им не удалось. Болото, которое защищало подступы к партизанской стоянке, пройти каратели не смогли.

Тогда они с трёх сторон подожгли лес. На ветру огонь быстро охватил деревья, густой дым потянулся в сторону сухого острова, где находились партизаны. Блокированный с трёх сторон партизанский отряд несколько дней держал оборону. Гитлеровцы рвались к острову, хотели под прикрытием лесного пожара проникнуть к центру лагеря, но всякий раз их атака захлёбывалась. Каждый шаг к лагерю, каждый метр на болоте дорого стоил врагу.

Но пожар надвигался. Треск падавших деревьев, свист и шипение разбушевавшегося пламени слышались всё ближе и ближе. Сакамаркин отдал приказ срочно сниматься с места, через болото уходить на северо-запад, в глубину Казьянских лесов. Оставив небольшое прикрытие, партизанский отряд по единственной и почти неприметной тропе благополучно вырвался из окружения. Заслон отбил атаки врага и в условленный час снялся с обороняемых позиций, и выскользнул под носом у карателей. Осенние сумерки, дым заволокли лес и прикрыли отход партизан.

Не обнаружив на базе ни одного партизана, каратели подорвали пустые землянки и ни с чем ушли с острова, не зная, как и куда мог ускользнуть отряд.

Выставив впереди и сзади охранение, партизанский отряд двинулся в глухие дебри Казьянских лесов, куда гитлеровцы не попытались и сунуться.

Зина шла в цепочке за Николаем Зеньковым, подоткнув полы пальто под ремень. За спиной она несла вещмешок, на плече — немецкий карабин. Впереди был долгий и неизвестный путь. В походе Зина замечала, как Зеньков Николай будто бы ненароком оглядывался и внимательно посматривал на неё: «Не устала ли?». Зина хмурилась, но не подавала вида. Иногда Николай, не оборачиваясь, говорил Зине:

— Главное, иди в ногу. Не сбавляй шаг.

Отряд долго пробирался сосновым бором. После снова началось болото. Зине хотелось жить. Во фляге у неё осталось немного воды, но она берегла последние капли.

Лесу, казалось, не будет конца и края. Идти становилось всё трудней и трудней. Мешали ветки кустарников, они то и дело хлестали по лицу и цеплялись за одежду. Но Зина упрямо шла вперёд, повторяла про себя: «Я должна идти! Должна!»

Неожиданно меж кустов открылся просвет, через который сверкнула полоса реки. Повеяло свежестью. Выйдя к реке, Зина впервые за этот день увидела командира отряда Сакамаркина. Он стоял у берега и наблюдал за переправой отряда. Неширокую реку партизаны переходили вброд. Когда Зина поравнялась с ним, Сакамаркин испытующе взглянул на неё и по осунувшемуся вспотевшему лицу понял, что девочке туго пришлось на марше.