Жак Аттали - Карл Маркс - Мировой дух

В самом деле, вся Европа теперь только и говорила, что о двух движениях за объединение — в Германии и Италии: Россия была готова оказать помощь и тому и другому, Австрия — воспрепятствовать им. Лассаль одновременно выступал за германское единство под прусским флагом и за итальянское единство против австрийских захватчиков; он даже думал, что союз между Пруссией и Россией против Австрии решит обе проблемы. Карл же опасался, что союз между Пруссией и Россией лишь усилит царя, а потому станет катастрофой для мирового рабочего класса. А это соображение должно, по его мнению, стоять выше любых национальных интересов. Лассаль, таким образом, отстаивал интересы Пруссии, тогда как Маркс — интересы мировой революции. И тот и другой размышляли о позиции Парижа в случае войны в Италии: Лассаль хотел бы, чтобы Франция поддержала Пьемонт, чтобы приблизить независимость Италии; Маркс опасался такой возможности, ибо поражение Австрии только усилит Россию. Ни тот ни другой не знали, что 20 июля во время тайных переговоров в Пломбьере глава пьемонтского правительства Кавур только что убедил Наполеона III (уступив Савойю и Ниццу) послать в помощь королю Сардинии войска в случае нападения со стороны Австрии.

Четвертого февраля 1859 года Маркс снова написал Лассалю, заодно справляясь о публикации своей книги: «Россия стоит за выскочкой из Тюильри и подталкивает его [к войне в Италии]. <���…> Если Австрия увязнет в итальянской войне, Россия почти наверняка сломит сопротивление, которое Австрия продолжает ей оказывать».

Двадцать пятого февраля с подсказкой Энгельса Маркс даже сформулировал Лассалю свою точку зрения, вдаваясь в тонкие тактические подробности и увязывая их с их главным спором: «Австрия сильно заинтересована в том, чтобы удерживать линию Минчио [река, вытекающая из Гардского озера], а Германия как единая держава нисколько в этом не заинтересована».

В апреле рукопись Маркса, уже четыре месяца лежащая у издателя, все еще не была опубликована, а Карл так и не получил предусмотренного договором аванса по предоставлению рукописи. Свою ярость он выразил в письме Энгельсу: «Этот мерзавец Дункер рад ухватиться за новый предлог [публикация пьесы Лассаля „Франц фон Зикинген“], чтобы отсрочить выплату моего гонорара. Жиденок может быть уверен, что я ему этого не забуду!» С этого момента в письмах Энгельсу он называет Лассаля только «Ициком», «Эфраимом Гешейдтом», «настоящим жидом», «негром» и даже «германо-еврейским негром». Для него это лишь злобный юмор. Позднее он нежно будет называть своего будущего зятя Поля Лафарга «нашим маленьким негром».

Это и проявление ненависти к себе, которая порой его охватывала, — оборотная сторона его комплекса превосходства; ибо в то время он сам подвергался, в шутку или нет, бесчисленным антисемитским нападкам: все, начиная с дочерей, постоянно называли его «Мавром», подразумевая его еврейство. Тем временем итальянские патриоты из Общества борьбы за независимость под предлогом мнимой австрийской агрессии захватили Тоскану, Романью, входившую в папские владения, Модену и Парму. В силу тайного договора, заключенного в Пломбьере, Франция 10 мая 1859 года вступила в войну на стороне Пьемонта. Обкатывалась система союзов, которая потом вызовет Первую мировую войну.

Энгельс выступил против этой войны в очень специальных статьях по военной стратегии («По и Рейн», «Савойя, Ницца и Рейн», «Вопрос об итальянском единстве»), опубликованных без указания имени. Лассаль же издал (все у того же Дункера) памфлет, в котором советовал Бисмарку воспользоваться тем, что Австрия увязла в Италии, чтобы завладеть Шлезвиг-Гольштейном и объединить Германию. Поскольку издатель занимался распространением этого памфлета, он снова отложил выход книги Маркса, которая была неактуальна.

В письме Энгельсу от 18 мая 1859 года Маркс бушевал по поводу этого памфлета Лассаля, которого все еще представлял корреспондентом «партии»: «Памфлет Лассаля — огромная ошибка… Раз уж Лассаль берет на себя смелость говорить от имени партии, то либо он должен приготовиться к тому, что мы открыто отречемся от него, поскольку ситуация слишком серьезна, чтобы работать в белых перчатках, либо, вместо того чтобы следовать наполовину пылкому, наполовину логическому вдохновению, он должен для начала справиться о том, что думают другие помимо него. Теперь нам надо следить за партийной дисциплиной, иначе все полетит кувырком». На самом деле его разгневало то, как обращался с ним Лассаль: пообещав заняться публикацией его книги, забыл о нем и занялся своей собственной.