Жак Аттали - Карл Маркс - Мировой дух

В этом письме Карл опять проявил свою прозорливость: в самом деле, много позже его смерти и вплоть до настоящего времени социалистический Интернационал не раз воскреснет в разном обличье и под разными именами; в него войдут бесчисленные коммунистические или социалистические партии, которые придут к власти (некоторые и по сей день там находятся) [53] Сегодня в Социнтерн входят 154 партии из 130 стран. .

Месяц спустя опустошенный своим отстранением Бакунин, которого теперь чурались его собственные друзья, поскольку он им мешал, вышел из Юрской федерации, оставив странное письмо, которое, по идее, должно было помочь ему сохранить лицо, но прозвучало первым призывом к тому, что станет «пролетарской культурной революцией»: «За девять последних лет в недрах Интернационала расплодилось больше идей по спасению мира — как если бы идеи сами по себе могли его спасти, — чем нужно, и теперь я брошу вызов невзирая на личности любому, кто изобретет еще одну новую. Время идей прошло, наступило время фактов и поступков». «По своему рождению и положению в обществе, но не по своим пристрастиям и наклонностям, я всего лишь мещанин и в этом качестве мог бы заниматься среди вас только теоретической пропагандой, — писал Бакунин. — Так вот, я убежден, что время теоретических речений прошло. Если бы я был молод, то перенесся бы в рабочую среду, делил трудовую жизнь со своими братьями и участвовал бы вместе с ними в великом труде нужной всем организации». Это письмо, дающее элегантное рациональное объяснение самоотстранения Бакунина от дел после выдвинутого против него бесчестящего обвинения, вдохновит на «вхождение» в пролетарскую среду многих европейских интеллигентов, пожелавших сделаться рабочими, а также главных действующих лиц (против их воли) китайской культурной революции.

В начале 1874 года Маркс проводил много времени в обществе Элеоноры: он пытался убедить ее порвать с Лисса, вызывая приступы гнева, печали и депрессии у Тусси, которая разрывалась между огромной любовью к отцу и всепоглощающей страстью к французу, с которым у нее было столько общего.

Десятого февраля Карл рукоплескал первому крупному политическому прорыву коммунистической партии, совершившемуся по образцу, который он утвердил в Лондоне три года тому назад: Социал-демократическая партия Германии, основанная в 1867 году в Эйзенахе и возглавляемая теперь Вильгельмом Либкнехтом, только что выпущенным из тюрьмы, на выборах в рейхстаг получила равное количество голосов с Всеобщим германским рабочим союзом, основанным за пять лет до нее Фердинандом Лассалем. Канцлер Бисмарк столкнулся с двумя крупными рабочими партиями, каждая из которых стремилась подчинить себе государство, чтобы использовать его для проведения более или менее радикальных реформ. Карл по-прежнему относился к лассальянцам как к отступникам от социализма. Он упрекал руководителей лассальянской партии в том, что они проникнуты «буржуазным гуманизмом, несовместимым с подлинно революционными целями», и ограничиваются требованием более справедливого распределения богатств, не ставя под вопрос саму структуру производства. По Марксу, распределение доходов есть всего лишь одно из проявлений способа производства; поэтому справедливое перераспределение богатств при капиталистическом способе производства невозможно.

Двадцать третьего марта Элеонора, три недели не покидавшая своей комнаты из-за приступа депрессии, снова умоляла отца признать действительной ее помолвку с Лиссагаре. В этом же месяце в Лондоне умер последний ребенок Лауры, дочка. Женни и Карл были в отчаянии. Автор «Капитала» вновь отложил в сторону свое перо.

С середины апреля до 5 мая, страдая от бессонницы и приступов фурункулеза, он находился в Рамсгейте, в доме, принадлежавшем Энгельсу, вместе с Женнихен и ее сыном Шарлем-Фелисьеном, последним из внуков Маркса. Несмотря на «чудесный воздух» и купания, прогулки и режим, Карл тревожился о здоровье ребенка: «Его состояние хуже, чем в Лондоне». В июне доктор Гумперт, присланный Энгельсом, посоветовал ему ехать лечиться подальше, в Карлсбад, что в австрийской Богемии. Карл решил отправиться туда, а заодно увезти с собой Элеонору, чтобы удалить ее от Лисса. Женни же осталась в Лондоне.

Двадцатого июля сын Женнихен, Шарль-Фелисьен Лонге, умер в возрасте одиннадцати месяцев. У Карла больше не осталось внуков. Его собственные недуги навалились на него с удвоенной силой.