Жак Аттали - Карл Маркс - Мировой дух

В тот год Карлу исполнилось двенадцать лет: в этом возрасте еврейские мальчики, его родня, готовились совершить бармицву [6] Иудейский ритуал, знаменующий достижение мальчиками совершеннолетия. . Карл общался с городской еврейской общиной, но практически не вращался в этой среде со смерти дяди. Хотя он знал, что его отцу пришлось отречься от веры, чтобы не отказаться от своей профессии, а его мать, по-прежнему считая себя еврейкой, продолжала посещать службы в синагоге, он намеревался ассимилироваться. Карл читал на иврите, которому обучила его мать, но связывал иудаизм с образом еврея-ростовщика, обличаемого отцом, — здесь он явно шел по стопам родителей. Однако, не веря в Бога своей матери, он не слишком верил и в безличное божество своего отца. Зато он находился под обаянием семейства фон Вестфаленов — зажиточных аристократов, управлявших городом, не трудясь по-настоящему, и не считавших деньги предметом для разговора. Юный Эдгар фон Вестфален — его лучший друг; а Женни, четырьмя годами его старше, в его глазах — самая хорошенькая девушка в мире. Та нежно любит своего младшего брата, которого впоследствии будет называть «единственным и любимым братом, идеалом моего детства и юности, моим единственным и дорогим товарищем».

В 1830 году Трир испытал серьезный социальный кризис и попал в сложную экономическую ситуацию. Добрая часть городских доходов поступала с виноградников, и вдруг цены на вино обрушились, упав на 90 процентов по сравнению с ценами 1818 года. Генрих Маркс с головой ушел в борьбу с бедностью, покупая доли участия в общественном складе продовольствия, учрежденном для продажи хлеба по сниженным ценам.

Карл тем временем поступил в гимназию Фридриха Вильгельма Трирского и открыл там для себя произведения Генриха Гейне — немецкого поэта, еврея-выкреста, который отправится в изгнание в Париж, — а также сочинения Гёте и Эсхила. Он тренировал свою исключительную память, выучивая наизусть стихи на языках, которых не знал.

Во Франции монархия снова пошатнулась под ударами экономического кризиса. Перед Пале-Роялем и Тюильри шествовала толпа, требуя «работы и хлеба»; в Лионе взбунтовались 40 тысяч ткачей: они стали зарабатывать в шесть раз меньше, чем при Империи. В том же 1831 году Виктор Гюго опубликовал «Собор Парижской Богоматери». В Виргинии вспыхнуло восстание рабов, а изобретение механической жатки американцем Мак-Кормиком возвещало переворот в мировом сельском хозяйстве. В Марселе бывший итальянский революционер в изгнании, Джузеппе Мадзини, основал тайное общество «Молодая Италия» и уехал в Лондон. Провалился заговор в Геттингене. В Берлине умер Гегель — титан философии, а имперские власти, самодержавные как никогда, отобрали кафедру у молодого философа из Эрлангена Людвига Фейербаха, посмевшего провозгласить в своих «Мыслях о смерти и бессмертии», что бессмертен только разум, а не душа.

Как и Франция, Германия сотрясалась от политических выступлений. 27 мая 1832 года более 20 тысяч человек устроили демонстрацию в Нейштадте, перед замком Хамбах, призывая к демократии и единению Германии. 28 июня прусский король официально запретил говорить в газетах о политике; только аугсбургская «Газетт», для которой делалось послабление, могла публиковать письма Гейне, Тьера или Мольтке. В Париже в серии статей, вышедших в «Трибюн», Дежарден впервые использовал термин «пролетариат» для обозначения рабочего класса. В том же году молодой пианист Фредерик Шопен, укрывшийся во Франции после польского восстания 1830 года, потряс Париж своим первым сольным концертом у Плейеля, а во французской столице свирепствовала эпидемия холеры, унесшая 18 тысяч жизней, в том числе и председателя правительства Казимира Перье.

В 1833 году адвокат Генрих Маркс получил титул советника юстиции и стал председателем коллегии адвокатов Трира. Благодаря успехам в своей деятельности он смог приобрести два небольших виноградника на Мозеле, став одним из самых богатых жителей города. Личное состояние его жены оценивалось в 11136 талеров.

Карлу было тогда пятнадцать. Он по-прежнему много говорил с отцом о Франции, иудаизме, Боге, морали, свободе. Но появился и другой собеседник — барон фон Вестфален, который проникся симпатией к этому юноше. Они говорили о Шекспире, Гомере, Сервантесе, недавно ушедшем Гёте и графе де Сен-Симоне, который оставил после своей смерти в 1825 году глубокий след в памяти европейской интеллигенции. София, старшая сестра Карла, по-прежнему была лучшей подругой Женни — «самой лучшей партии в Трире»; девушку покорили дерзость и ум мальчишки, бывшего четырьмя годами младше ее.