Сергей Кремлев - Мифы о 1945 годе

Впрочем, роль Даллеса так или иначе могла быть лишь подсобной, а не основной уже потому, что с Вольфом обсуждались ведь не разведывательные вопросы и не перспективы той или иной спецоперации, а вопросы войсковые: или капитуляции немцев в Северной Италии, или – не исключено – фактического пропуска их через фронт союзников для переброски на Восточный фронт. В подобных переговорах ключевые роли могли играть только штабные войсковые офицеры, а не мастер «плаща и кинжала» Даллес, в военных делах мало чего соображавший.

Черчилль называет английского и американского начальников штабов в Казерте генерала Эйри и генерала Лемнитцера, которые, по его утверждению, 15 марта 1945 года тайно направились в Швейцарию и 19 марта встретились с Вольфом.

Как обстоятельства встреч и переговоров, так и их хронология в разных источниках разнятся, что и неудивительно. Во-первых, как уже было сказано, шашни и плутни затевались непростые, и они нуждались в прикрытии. Во-вторых, читателю нелишне, пожалуй, будет знать, что при работе с историческими источниками нередко получается так: исходная документальная или иная историческая информация имеется в одном лишь открытом источнике – не всегда точном. А все остальные «источники» – это лишь некритическое воспроизведение авторами книг первоисточника. И тут несложно напутать даже без злого умысла.

Однако с уверенностью можно предполагать, что в Берне имели место быть весьма конкретные переговоры с обсуждением очень конкретных взаимных условий, а не просто «посиделки» Вольфа с союзниками на тему о желательности-де немецкой капитуляции, как это позднее утверждали и Рузвельт в посланиях Сталину, и Черчилль в мемуарах.

И обсуждения были явно непростыми. Черчилль позднее передавал свой разговор на «бернскую» тему с генералом Эйзенхауэром и писал, что последний якобы заявил, что «опасался, что если бы русских привлекли к обсуждению вопроса о капитуляции вооружённых сил, находившихся под командованием Кессельринга ( Вольф представлял в Берне его, а отнюдь не СС. – С.К ), то проблема, которую он ( Эйзенхауэр. – С.К. ) сам мог бы урегулировать в течение одного часа, возможно, затянулась бы на три-четыре недели».

Заявление и наглое, и лживое. Почему-то союзники, даже игнорируя русских, не смогли урегулировать эту проблему ни в течение одного часа, ни даже за три-четыре недели – если верить Черчиллю в том, что начало контакта надо относить к февралю 1945 года.

Собственно, союзники не «урегулировали» эту проблему вообще!

Нет, это были переговоры, а не просто обсуждение неких общих виртуальностей – как это заявляли две англосаксонские трети «Большой тройки». Если бы всё обстояло так, два занятых высших союзных штабника не хлебали бы киселя в Швейцарии в военное как-никак время.

Похоже, Вольф требовал пропуска войск, англосаксы – капитуляции, и в итоге стороны не столковались.

Вернёмся, впрочем, от предположений к точным фактам.

12 марта 1945 года Москва выразила желание принять участие в переговорах с Вольфом совместно с союзниками. А 16 марта «Юстас»-Гарриман передал в «Центр», то бишь – в НКИД СССР, что правительство США отказывает советским представителям в праве на участие в переговорах в Берне.

В тот же день в посольство США в Москве и далее в Вашингтон ушла ответная телеграмма из советского «Центра», то бишь – из НКИД СССР. «Алекс»-Молотов извещал «Юстаса»-Гарримана, что отказ США «явился для Советского правительства совершенно неожиданным и непонятным с точки зрения союзных отношений между нашими странами».

Ввиду этого мы не давали своего согласия на ведение переговоров в Берне и настаивали на том, чтобы уже начатые переговоры были прекращены.

Мы также настаивали на том, чтобы вообще была исключена возможность ведения сепаратных переговоров одной или двумя союзными державами без участия третьей союзной державы.

21 марта 1945 года «Юстас»-Гарриман откликнулся новым письмом, где утверждал, что «Советское правительство неправильно представляет себе цель контакта в Берне между немецким генералом Вольфом и представителями фельдмаршала Александера».

22 марта 1945 года Молотов ответил: