Сергей Кремлев - Мифы о 1945 годе

Впрочем, доктор Кумар этому Черчиллю не удивлялся, заметив: «Но он же начал с крови невинных, ему не привыкать». И далее в эссе Авраама Болеслава Покоя излагался внушительный послужной список убеждённого карателя:

Об индусах Черчилль сказал так: «Тупая раса, спасаемая только своим размножением от судьбы, которую она заслужила», а что он имел в виду под «заслуженной судьбой» для «цветных» рас, можно было понять из его заявления 1937 года: «Я не считаю, что по отношению к аборигенам Австралии была совершена несправедливость – более мудрая, более чистая раса пришла и заняла их место».

«Черчилль и его империя грабят полмиллиарда человек, уродуют завоёванные страны, убивают миллионами, вырезают цвет местных наций, а вы всё думаете, что это милый хитроватый дядька в цилиндре», – с горечью говорил в 1945 году доктор Кумар из Бомбея.

И он, конечно, знал, что говорил, – Индия тогда ещё была «главной жемчужиной» в короне Британской империи.

Я немало прочёл о Черчилле, сам кое-что написал о нём, однако более сжатой и талантливой его характеристики, чем у то ли бомбейского доктора Кумара, то ли у самого А.Б. Покоя, я не встречал. Здесь расставлены все точки над истиной: Черчилль и его круг – палачи народов.

Собственно, если читатель помнит, фактически с Батыем, Мамаем и Чингисханом Черчилля сравнили даже его же собственные соотечественники Лиддел Гарт и Фуллер.

Так-то так, однако во всех таких характеристиках сэра Уинстона полностью отсутствует Черчилль «атомной» эпохи, и поэтому я несколько дополню мысли то ли доктора Кумара, то ли – самого А.Б. Покоя, а при этом позволю себе немного поразмыслить и ещё кое над чем и кое о ком.

Появление в мире Бомбы в корне изменяло проблему мира и войны, и это было осознано уже в 1945 году. Так, уже тогда английский профессор Вудворд в своей книге «Some Political Consequences of the Atomic Bomb» («Некоторые политические аспекты атомной бомбы») писал:

Ничего не скажешь – сказано было верно! Однако отказаться от идеи войны как таковой Запад не мог даже под угрозой возврата в бронзовый (а то и в каменный!) век.

А ведь отныне на войну нельзя было смотреть глазами теоретиков и практиков прошлого – теперь уже доядерного прошлого.

В своей первой фазе, в период польской и французской кампаний, только что завершившуюся Вторую мировую войну можно было рассматривать – в русле воззрений давнего немецкого теоретика Клаузевица – как «продолжение политики другими средствами».

Но после начисто сметённых войной Сталинграда и Севастополя, после тысячных пожарищ Белоруссии, Украины и Великороссии, после Гамбурга и Дрездена, после Хиросимы и Нагасаки война начинала видеться скорее как финальное и бесповоротное завершение какой-либо цивилизованной политики.

Верно уловивший это Дж. Фуллер нервно констатировал:

И при этом Запад, тот же Фуллер с Черчиллем, обвиняли в «агрессивности» Сталина. Что ж, на ум невольно приходит: «Врачу, исцелися сам»! В 1945 году Россия лежала в намного более ужасающих развалинах, чем Германия. Никто в России – от многодетной вдовы-солдатки до генералиссимуса Иосифа Сталина – к новой войне не стремился. Атомное оружие было в распоряжении одних Соединённых Штатов Америки, связанных с Англией «особыми» отношениями. В СССР лишь начинало свою работу новое Первое Главное управление (ПГУ) – зародыш будущей атомной отрасли.