Алексей Булыгин - Карузо

Анекдоты, газетные статьи, романы, мемуары, позднее — художественные фильмы, посвященные Карузо, создали развитую систему мифологии, которая со временем все больше приобретала черты настоящей религии. Образ Энрико был «канонизирован», и сходство между этим образом и реальной личностью оказалось не большим, нежели между «житием» и документальной биографией. Искажения шли на всех уровнях — от фактического до психологического.

Если говорить о фактах, то можно привести такой пример. Еще при жизни Карузо, в 1916 году, в США довольно большим тиражом вышла книга преподавательницы вокала Милли Райен «Что должен знать каждый певец», проиллюстрированная портретами наиболее выдающихся оперных исполнителей. Под фотографией Карузо в роли Васко да Гамы в опере Дж. Мейербера «Африканка» была подпись: «Величайший из ныне живущих теноров родился в Неаполе в крестьянской семье в 1874 году. Он был одним из двадцати четырех детей в семье. Еще будучи ребенком он пел на улицах родного города. Америка впервые услышала Карузо в 1904 году, когда его пение произвело фурор» [7] Ryan Millie. What every singer should know. New York: Carl Fischer, 1916. P. 4. .

Удивительно, сколько неточностей может уместиться всего в четырех фразах! Здесь было бы все правильно, если бы после слова «Неаполь» автор поставил точку. Потому как остальное — ошибка на ошибке. Так, неверны обе даты (смещение на год вперед); Энрико происходил не из крестьянской среды, а из рабочей; число детей в семье Карузо преувеличено более чем в три раза; ребенком он пел не на улицах города, а в церковном хоре («на улицах» — в юности, после ломки голоса); особенностью же его дебюта в Нью-Йорке в 1903 году было то, что ожидаемого «фурора» он как раз не произвел. Тем не менее подобного рода «факты», которым нет счету, входили и до сих пор входят в сознание миллионов людей, формируя представление о жизни «короля теноров», весьма далекое от реального. При этом речь не идет даже о так называемых «анекдотах о Карузо» — весьма популярном жанре, возникшем еще при жизни Энрико: к реальному человеку они не имеют ни малейшего отношения [8] В качестве примера: «Выступая в „Кармен“ с Марией Ерицей, Карузо…» Стоп!.. С Ерицей Карузо не выступал ни разу (если все же дочитать «анекдот» до конца, то в нем можно обнаружить отголоски эпизода, героиней которого была Джеральдина Фаррар). Или еще: «Выступая в трагической роли шута Риголетто, Энрико Карузо перед началом арии „Смейся, паяц!“…» Смейся, читатель!.. Стоит ли пояснять, что в опере Дж. Верди «Риголетто» Карузо исполнял не «роль шута Риголетто», а партию Герцога Мантуанского; а названная ария — из оперы Р. Леонкавалло «Паяцы»? (Жизнь замечательных людей. Музыканты: анекдоты, курьезы, истории. М.: ACT, 1999. С. 136.) Столь же курьезны и остальные «истории», привязанные к имени Карузо. .

Прояснение истинной картины жизни Карузо усложняет еще одно важное обстоятельство. Итальянец до мозга костей, Энрико выступал на оперных сценах своей родины недолго — всего восемь лет. С 1903 года он пел в Италии всего дважды — в 1914 и 1915 годах. Большая часть его сценической жизни — семнадцать лет — прошла в США. Здесь записывались и выпускались его пластинки. Здесь он получал свои легендарные гонорары. Здесь он обрел свою невероятную славу. Здесь он, в конце концов, впервые официально женился. Американцы в связи со всем этим вполне резонно могли считать (и действительно считают) его «своим».

При этом в Италии Карузо тогда воспринимали в лучшем случае как эмигранта (в этом смысле символично название книги о Карузо итальянского критика Эудженио Гары: «Caruso: Storia di un emigrante» [9] «Карузо: история одного эмигранта». ). В худшем — из-за того, что Карузо отдавал предпочтение зарубежным сценам, его обвиняли в том, что он променял родину на американские доллары (как говорили, «заразился долларитом»). Энрико не раз слышал подобные упреки и очень болезненно на них реагировал — тем более что в определенной степени они были справедливы.

После смерти Карузо точки зрения на его биографию и личность окончательно размежевались на «итальянскую» и «американскую». Его соотечественники резонно считали, что именно Италия подарила миру «короля теноров»: здесь он родился, получил вокальное образование и достиг наилучшей певческой формы; в Америке же, согласно их представлениям, его талант постепенно угасал, а голос изнашивался. Так, Артуро Тосканини утверждал, что лучше всего Карузо звучал до 1903 года, после чего его голос стал постепенно «тускнеть» и терять красоту тембра. Это крайне спорное заявление было сделано, скорее всего, не случайно — ведь именно с 1903 года начался «американский» период жизни тенора. Многие в Италии полагали, что долгое пребывание в Америке привело Карузо к постепенной деградации как певца и пагубно отразилось на его личности. Женитьба на американке в этом смысле стала в глазах большинства соотечественников тенора своеобразным апофеозом его «отступничества». Ко всему прочему, итальянцы именно на Америку могли возложить ответственность за безвременную кончину «легендарного неаполитанца»: вскоре после смерти Карузо стало известно, что его, по сути, погубил американский «чудо-доктор» — Филип Горовиц. Когда тенор заболел пневмонией, тот поставил ошибочный диагноз — межреберная невралгия — и два месяца лечил сеансами физиотерапии, которые катастрофически ухудшили состояние Энрико и привели настоящую (и до какого-то момента вполне излечимую) болезнь Карузо к такой стадии, на которой медицина того времени уже не могла спасти ему жизнь — только на какой-то момент отсрочить смерть… «Американская мечта», столь ярко представленная путем Карузо от бедного неаполитанского мальчишки до едва ли не самого высокооплачиваемого на тот момент человека в мире, обернулась в итоге «американской трагедией» — во многом, по мнению части итальянцев, как возмездие за утрату связей с «истоками».