Вадим Пигалев - Баженов

Павел I был возмущен австрийцами. Он дал приказ о возвращении русской армии. Таким образом, эта война, кроме отдельных героических эпизодов самой русской армии, не принесла российскому императору желаемого политического эффекта.

И это поспешили использовать его враги, в том числе масоны, упрекавшие императора в предательстве орденских интересов.

В конце 1800 года Павел I почувствовал, что против него зреет недовольство, что надвигается какая-то опасность. Он отдает приказ срочно завершить строительство Михайловского замка.

В конце января — начале февраля 1801 года, когда в замке еще не совсем просохла краска император переехал в свой «неприступный» дворец. Он окружил себя усиленной охраной. Однако крепость, в которую он добровольно себя заточил, оказалась не очень надежной. Ему не помогли ни караулы, ни каменные стены и брустверы, ни подъемные мосты и водные рвы. В ночь на 12 марта 1801 года Павел I был убит в собственном замке.

Ходило предание, что Павел был приговорен к смерти масонами за его непослушание, нарушение орденской клятвы и невыполнение обещаний покровительствовать «вольным каменщикам». Насколько были верны эти слухи, сказать трудно.

Достоверно известно лишь то, что среди заговорщиков действительно были члены ордена.

После смерти Павла I масоны вновь воспряли духом и развернули бурную деятельность. Кое-что ими было подготовлено ранее. В частности, масоны предусмотрительно обхаживали будущего императора Александра I. Обязанности в этом смысле были распределены заранее и весьма четко. Например, масон А. А. Жеребцов, сын урожденной О. А. Зубовой, принимавшей участие в заговоре против Павла І, уже в 1796 году в числе других придворных масонов состоял при Великой княгине Анне Федоровне, супруге Великого князя Константина Павловича. «Братья» умело распределили между собой и другие «влиятельные» места.

После смерти Павла А. А. Жеребцов открывает в Петербурге ложу под названием «Соединенные друзья». Она вела свои «работы» исключительно на французском языке и по французским «актам». Большим влиянием начинает пользоваться ложа «Новый Израиль». Большим тиражом издаются масонские песни. Вновь начинает выходить журнал «Сионский Вестник». Шведы, немцы и французы забрасывают русских «братьев» масонскими инструкциями. Масон И. В. Вебер, родом из Веймара, добивается разрешения у императора основать ложу «Александра благотворительности к коронованному Пеликану» и разворачивает бурную деятельность по вовлечению в ложу новых адептов. В Петербурге организуется также ложа «Палестины». Специально для военных открывается ложа «Железного Креста», руководимая берлинскими мастерами ложи «Трех Глобусов». Открываются затем ложи «Сфинкса», «Пламенеющей Звезды» царя Давида, «Озириса» и многие другие. Высшие орденские власти, как и раньше, остаются «братьям» неведомы. В списке русских масонов известные имена: герцог Александр Вюртембергский (Белорусский генерал-губернатор), граф Станислав Костка-Потоцкий (позже министр исповеданий и народного просвещения в Царстве Польском), граф Александр Остерман-Толстой, Карл Осипович Оде-Сион, граф Иван Александрович Нарышкин (церемониймейстер двора е. имп. велич.), Александр Христофорович Бенкендорф (впоследствии шеф жандармов при императоре Николае I), Александр Дмитриевич Балашев (министр полиции при императоре Александре I) и многие другие вельможи. Среди почетных членов многих лож является в это время Игнатий Аврелий Фесслер, приглашенный в Россию Сперанским для преподавания еврейского языка в Петербургской духовной академии. Особенно бурную масонскую деятельность, направленную на «переделывание человека» и «реформацию веры», Фесслер развил в Саратове и других местах Волжского края.

Словом, империя все больше и больше стала покрываться сетью тайных обществ, в ориентации которых зачастую не могли разобраться даже сами «братья», верившие, однако, в непогрешимость орденского руководства. Впрочем, продолжалось это недолго.

«Покровитель» масонов Александр I неожиданно издал указ о запрещении деятельности лож. Но это уже другая страница истории, выходящая за рамки данной книги.

После белых петербургских ночей Баженову стало совсем плохо. Как и раньше, в молодости, он страдал бессонницей. Но тогда была сила, было здоровье. Сейчас одолевали болезни, прогрессировала слабость.

В конце июля (а это был 1799 год), в одну из белых ночей, Василий Иванович попросил детей — Оленьку, Надежду, Веру, Владимира, Всеволода и старшего из сыновей, Константина, — собраться у его постели.