Чарльз Уайтинг - Битва в Арденнах. История боевой группы Иоахима Пейпера

Пока американские пехотинцы в Ставло громили эсэсовцев полковника Зандига, генерал Стронг в Версале паковал вещи. Для него настал печальный момент. Почти два года он был с Верховным главнокомандующим. В штаб Эйзенхауэра его пригласили после разгрома американцев в Кассерине, чтобы навести порядок. Теперь же его судьбу решил другой разгром, арденнский. Было ясно, что Беделл Смит потерял доверие к Стронгу и Уайтли из-за их вчерашних предложений. Утром Беделл Смит несомненно будет рекомендовать Эйзенхауэру отстранить его и Уайтли.

Наступило время утреннего совещания. Стронг последний раз оглядел свой теперь уже бывший кабинет, где он проработал последние два месяца, и отправился в зал совещаний. Перед ним шел Уайтли, один. Обычно он приходил на совещание вместе с Беделлом Смитом, но в это утро он все еще сердился на Смита за вчерашнее и отправился на совещание в одиночку.

Совещание шло своим чередом. Беделл Смит на своем посту председателя лишь временами недовольно ворчал и грубо перебивал выступающего. После собрания он вдруг подошел к генералу Стронгу и взял его за руку. Тихо и без какого-либо выражения эмоций он сказал, что собирается рекомендовать Эйзенхауэру назначить Монтгомери командующим северным сектором фронта. Стронг был в шоке. Со стороны Смита это была ошеломительная перемена, но тот, казалось, не заметил изумления своего товарища и продолжал все так же спокойно уговаривать Стронга ничего не говорить во время их совместного визита к Эйзенхауэру. Лучше, если предложение будет исходить от американца, чем от британца. Стронг кивнул в знак согласия.

Чуть позже они вошли в кабинет Верховного главнокомандующего, и генерал Уайтли открыл совещание. Но не успел он толком начать, как Эйзенхауэр перебил его:

— Джок, кажется, вчера вечером у тебя мелькнула мысль поручить северную часть этого сражения Монти? Верно?

Уайтли замялся, и вместо него ответил Смит:

— Да, сэр, это так.

Эйзенхауэр поднял трубку телефона и попросил генерала Брэдли. Разговор выдался долгим и напряженным. Трое офицеров слышали только одного из собеседников, но по тону и выражению лица Верховного главнокомандующего было ясно, что генерала Брэдли кандидатура Монтгомери не устраивала. В конце концов Эйзенхауэр вежливо, но твердо сказал:

— Брэд, в конце концов, это приказ, — и повесил трубку.

Итак, свершилось. Фельдмаршалу сэру Бернарду Монтгомери предстояло принять командование над 1-й армией. В результате с учетом того, что он уже командовал одной американской армией, 9-й, получалось, что в его распоряжении находилось больше американских войск, чем под командованием самого генерала Брэдли. Полковник Пейпер в далеком Стумоне и представления не имел о том, что результатом его прорыва станет должностное назначение, которому предстоит стать причиной самого глубокого и долгосрочного ухудшения отношений между союзниками.

Генерал Ходжес в Шодфонтене ждал своего нового командира со смешанными чувствами. Ему была известна репутация Монтгомери, и он представлял себе, что сейчас начнется, но, с другой стороны, генерал был рад, что ему не придется в одиночку взваливать на себя ответственность за решения, от которых может зависеть будущее целой армии. По правде говоря, генерал Ходжес устал. Ни одна из четырех армий, находившихся под командованием Брэдли, не несла такой нагрузки этой зимой, как его армия. Начиная с конца октября ему приходилось сражаться на самом важном участке фронта, против сильнейших сил противника, в условиях сложнейшего рельефа. В Хюртгенском лесу и на Руре он бился, как мог, не имея в достаточном количестве ни людей, ни припасов, а 3-я армия генерала Паттона в то же время получала от Брэдли гораздо больше поддержки. Теперь же Ходжес оказался в самом тяжелом положении. Его фронт был катастрофически прорван в двух местах, а командир группы армий не удостаивал его ни советом, ни подсказкой. Поэтому генерал рад был помощи со стороны такого человека, как Монтгомери, — хорошего опытного командира, что бы о нем ни говорили.

Монтгомери прибыл в полдень, вместе со своим начальником штаба, бригадиром Бэлчемом. На нем был китель, доходящий до колен, и мешковатые брюки цвета хаки, шея обернута толстым шарфом. Вместо традиционного черного берета на голове командующего был красный берет парашютиста со знаками отличий. Его только что назначили шефом парашютно-десантного полка, и врожденное тщеславие натолкнуло его на мысль, что такой головной убор несомненно привлечет внимание журналистов.