Чарльз Уайтинг - Битва в Арденнах. История боевой группы Иоахима Пейпера

К полудню разведывательный батальон Книттеля передислоцировался в район к западу от Ставло. Майор расположил свой штаб в сожженной ферме на окраине Труа-Пон. Здесь он быстро разделил своих людей на две команды. Одной под началом капитана Кобленца предстояло наступать на Ставло вдоль дороги, тянувшейся к северу от реки Амблев, а второй, под командованием капитана Гольца, — двигаться по крутой извилистой проселочной дороге к горным деревушкам Стер, Парфондрю и Ренармон, где высота местности наконец-то позволила бы накрыть огнем американскую батарею, расположившуюся за Стумоном.

Передовые артиллерийские наблюдатели американцев очень быстро заметили колонну Кобленца на дороге в тот момент, когда немцы были зажаты между рекой и горным склоном. На беззащитную колонну обрушили град снарядов и за несколько минут покончили с наступлением.

После этого все внимание американцев обратилось на Гольца, который успел к тому времени уже добраться до деревень. Удивленные местные жители с улыбками выбежали встречать солдат, думая, что это американцы. Улыбки быстро исчезали с их лиц.

И снова артобстрел. Первые же залпы угодили точно в цель. Немцы повсюду валились мертвыми и ранеными, потом один снаряд угодил в ящик с боеприпасами и раздался оглушительный взрыв. Так наступление Гольца тоже резко оборвалось.

Во второй половине дня в подвалы сожженной фермы, где разместился штаб Книттеля, начали поступать донесения. Его полк понес очень большие потери: три сотни человек — больше трети всего личного состава полка — убиты или ранены. Обстрел и Кобленца, и Гольца все еще не прекращался. Вместе с донесениями о потерях приходили горечь и отчаяние.

Убийства начались внезапно. Месье Тони Ламбер-Бок решил побриться, несмотря на бушующую снаружи битву и лязг немецких танков на дороге перед домом. Все утро он просидел в подвале со своей семьей и всеми остальными, кто прятался в их доме. Пробило уже два часа дня, а он все еще не умылся и не побрился. Надо сказать, что для месье Ламбер-Бока было очень важно опрятно выглядеть. И вот, несмотря на уговоры всей семьи, он решил, что пора заняться своим туалетом. Бреясь над тазом с холодной водой, он услышал, как распахнулась входная дверь. Хозяин решил, что она открылась от взрыва, и вышел из ванной с мыльной пеной на лице, чтобы закрыть дверь. Однако тут же бритва выпала у него из рук: перед ним стояла группа вооруженных эсэсовцев. Один из них молча прошел через холл и выстрелил месье Ламбер-Боку в голову. Тот упал без единого звука, и эсэсовцы ушли прочь.

Сидящие в подвале слышали выстрел, но никто не решился выйти посмотреть, что произошло. Наконец сын месье Ламбер-Бока поднялся по ступенькам; через несколько секунд он вернулся с криком:

— Us ont tué mon papa! [27] Папу убили! (фр.) (Примеч. пер.)

Убийства шли волной.

Час спустя пятеро немецких солдат вошли в дом, где проживали месье и мадам Жоржин, мадам Куне и семья Николе. Двое вошедших без единого слова направились вверх, а остальные трое согнали жильцов под дулами автоматов на кухню. Один из эсэсовцев крикнул:

— Вы прячете бандитов!

Перепуганные бельгийцы поняли, что он имеет в виду.

— Нет! — закричали они. — Здесь нет ни одного американца! Вообще ни одного!

Солдаты не успокоились. Один из них приказал Луи Николе выйти вместе с ним на улицу. Николе подчинился. Несколько секунд было тихо, а потом тишину разорвал одиночный выстрел. Мадам Николе зарыдала.

Теперь один из оставшихся на кухне немцев приказал выходить месье Жоржину. Тот послушно отправился вместе с немцем к двери, но мозг его лихорадочно работал. Он не собирался покорно умереть, так, как Николе. Немец жестом приказал Жоржину следовать за собой. Автомат лязгнул; Жоржин глубоко вдохнул, собрал все силы и рванулся к реке по булыжникам мостовой. Немец оторопел, казалось, на целую вечность. За оторопью последовала вспышка ярости, сопровождаемая градом пуль. Жоржин тут же тяжело рухнул на мостовую. Он затаил дыхание, пытаясь скрыть дрожь, в надежде, что его посчитают мертвым. Видимо, солдат, стоявший на крыльце с автоматом, именно так и решил, потому что повернулся и ушел обратно в дом.

Жоржин отсчитал в уме пять минут. Потом, осторожно, сантиметр за сантиметром, он начал ползти к реке. Наконец, добравшись до воды, он свалился в нее и поплыл. Но когда он уже выбирался на противоположный берег, раздалась пулеметная очередь, и он тяжело рухнул, на этот раз уже не понарошку. Немецкая пуля чуть не оторвала ему руку. [28] Месье Жоржину повезло больше, чем его жене и всем остальным, кто остался в доме. Несколько дней спустя всех их нашли расстрелянными.