Владимир Лесин - Атаман Платов

Где бы ни находился Матвей Иванович, он никогда не забывал поздравить с очередным праздником свою высочайшую благодетельницу Марию Федоровну. Послал ей записочку и из лагеря близ Силистрии:

«Всемилостивейшая Государыня!

С днем Высочайшего Вашего Императорского Величества рождения верноподданнейшим долгом моим поставляю принесть всенижайшее поздравление. Прошу Бога, чтобы он всегда сопровождал Высочайшую жизнь Твою… во всяком благоденствии.

Я с походным войском… хотя в поле и в виду неприятеля, но неся на себе Матернее Вашего Императорского Величества благословение… из душевных чувствований моих в оный знаменитый день с наличным генералитетом, штаб- и обер-офицерами за полевым столом выпили за здравие и долгоденствие Твое, Всемилостивейшая Государыня, по рюмке вина…»

Вряд ли по рюмке. И скорее всего, не вина, а горчичной.

Конечно, турки понесли большие потери, но разбить их под Татарицей не удалось. К тому же из Рущука подтягивалось еще не менее 20 тысяч пехоты и кавалерии. Багратион понял, что в кампанию 1809 года Силистрию ему не взять.

Надвигалась зима. Дороги развезло. Ручьи превратились в реки. На всем пространстве от Тульчи и Исакчи до Силистрии и Базарджика — ничего, кроме раскисшей земли и неба. Обозы с фуражом и продовольствием увязли в грязи. Солдатские шинели, мундиры и обувь износились. Палатки обветшали настолько, что не могли укрыть даже от ветра. Не было ни полена дров, чтобы развести костер и согреться или приготовить пищу. Багратион стал просить императора о позволении вернуться в Валахию.

Отвечая на донесение главнокомандующего о состоянии русской армии, Александр писал, что все плоды предыдущих побед и понесенных жертв окажутся напрасными, если тот уйдет из Болгарии, не овладев Силистрией.

Император разрешил Багратиону вернуться в Валахию только 24 декабря. Переправа через Дунай началась 3 января 1810 года. Корпус Платова расположился на зимние квартиры в Рымнике. Блестяще начатая летняя кампания закончилась безрезультатно. Князь Петр Иванович, ссылаясь на нездоровье, попросил об отставке. Государь ее принял и назначил главнокомандующим Молдавской армией 33-летнего пехотного генерала графа Николая Михайловича Каменского, недавно отличившегося в войне со Швецией.

Назначение Каменского совпало по времени с вызовом Платова в Петербург. С какой целью? Возможно, государь не хотел ставить старого воина перед необходимостью подчиняться слишком молодому главнокомандующему, а может быть, предполагал использовать его на западной границе, где обстановка накалялась с каждым днем. Точно сказать не берусь. Только в столицу атаман не поехал, послав императору рапорт с прошением об увольнении из армии по состоянию здоровья.

Александр просьбу уважил и отменил вызов. Но и после этого Платов продолжал оставаться в армии. Лишь в конце марта он сдал корпус генерал-лейтенанту Евгению Ивановичу Маркову и отправился на Дон, куда прибыл 7 апреля 1810 года.

Думаю, нет оснований подозревать атамана в симуляции из-за обиды на императора, не назначившего его главнокомандующим после отставки Багратиона. Платов слишком обожал своего монарха, чтобы капризничать перед ним.

Нездоров был Матвей Иванович, потому и не смог поехать в Петербург, потому и не отправился сразу на Дон, получив увольнение из армии. И обида на императора здесь ни при чем.

Новый главнокомандующий действовал успешно: русские войска овладели дунайскими крепостями, нанесли ряд чувствительных ударов живой силе противника и вместе с повстанцами Кара-Георгия изгнали турок из Сербии. Однако в начале 1811 года Николай Михайлович расхворался, уехал в Одессу и там умер. Армию принял Михаил Илларионович Кутузов. Он и закончил затянувшуюся войну победой и подписанием Бухарестского мира 1812 года, по которому Россия получила Бессарабию.

Еще грохотали пушки, когда Матвей Иванович вернулся домой. Чем занимался? Наверное, какое-то время отдыхал, наслаждался покоем.

«Для меня это лучше всякого бала, — говорил он Н. Ф. Смирному. — Мы не рождены ходить по паркету и нежиться на бархатных подушках; так вовсе можно забыть родное ремесло. Наше дело бродить по полям и болотам и сидеть в шалашах, а еще лучше под открытым небом, чтобы и зной, и непогода не были нам в тягость. Только так и можно быть донским казаком! Всякое дело тогда хорошо, пока ты с ним; а то ты от него на вершок, а оно от тебя на аршин».