Владимир Лесин - Атаман Платов

Войдя в образовавшийся круг, Платов произнес приветственную речь, составленную, очевидно, Смирным:

«Богу угодно было в достославную Отечественную войну открыть нам путь к доказательству нашей привязанности к Отечеству. Ваши труды, друзья, с лихвою награждены: вы покрыли себя неувядаемою славою. Я не сомневаюсь, что вы никогда уже не измените вашим врожденным чувствованиям и завещаете их детям своим, дабы они были столь же тверды и неколебимы в вере Богу и верности престолу, сколь сами вы показали то перед целым светом».

По окончании официальных торжеств Матвей Иванович поспешил на городское кладбище, где покоился прах его Марфы Дмитриевны, ушедшей из жизни еще в декабре 1812 года. Над могилой рыдал так, что его едва ли не силой увели от хладного памятника жены.

С кладбища зять, наказной атаман Николай Васильевич Иловайский, повел тестя в дом свой, где был приготовлен праздничный обед. Свидание с родными несколько развеяло его скорбь. Старика окружили сын Иван, дочери Анна, Мария, Екатерина с мужьями, пасынок Кирсан Павлович Кирсанов, невестка-вдова Мария Степановна с детьми Наденькой и Матёшей.

Обед затянулся до вечера. Дом наказного атамана был «прилично иллюминирован». Народ не расходился и до глубокой ночи, кричал «ура!».

В последующие дни с ближних и дальних станиц потянулись в Новочеркасск торговые люди с подарками для героя. Скоро, однако, жизнь казаков вошла в привычную колею. И у атамана она протекала довольно размеренно, с известной поправкой на роль барина екатерининских времен, которую он пытался играть.

Спать ложился перед рассветом, не раньше четырех часов, а просыпался в восемь, но оставался в постели до одиннадцати утра. Потом пил чай. Себе и уважаемому гостю, если таковой оказывался за столом, наливал сам. Кофе не любил.

— Кофе пить, я вам скажу, — кровь густить, — убеждал атаман гостя.

В 6 часов пополудни граф садился обедать, усаживая за стол всех, кто попадался ему на глаза, и потешал собравшихся рассказами до 10 вечера. Сам слушать не умел. И, как и раньше, не терпел, когда его перебивали.

Компаньонка атамана, мисс Элизабет, напротив, слушать умела, ибо по-русски совсем не понимала.

После обеда Матвей Иванович немного отдыхал, затем приступал к делам по должности, однако лишь усилием воли заставлял себя заниматься этой маетой. А перед сном снова пил чай.

И так каждый день.

Бывало, его сиятельство устраивал праздники себе и казакам — по случаю приезда важных гостей, по поводу именин или дней рождения членов высочайшей семьи.

Так, 8 ноября 1816 года, в день Архангела Михаила, Матвей Иванович устроил конское ристалище в честь младшего брата царя Михаила Павловича. В тот раз у него гостили генерал Николай Федорович Ртищев, к которому атаман с давних пор питал «особенное уважение» и чувство искренней дружбы, и некий английский путешественник Честертон, следовавший то ли в Индию, то ли из Индии.

Ристалище удалось на славу. По сигналу, данному выстрелом из пушки, десятки наездников сорвались с места и, поднимая пыль, устремились вперед. Казалось, земля стонет под ногами такого количества резвых скакунов. В четверть часа преодолели они 7-верстное расстояние. Победители были щедро награждены атаманом.

Заезжих гостей, местных генералов и офицеров угощали «роскошным ужином». Вечером был фейерверк. Небо сотрясал гром артиллерии. Не забыли и «простой народ» — накормили и напоили людей, чтобы помнили и царского брата, и его небесного покровителя, но прежде всего — своего атамана.

Читатель уже имел возможность убедиться, что все придворные праздники стали как бы личными праздниками Платова. Прежде он предпочитал отмечать их вместе с членами царской семьи. А если не удавалось вырваться в столицу, накрывал столы и в походных условиях. Теперь обострились проблемы со здоровьем, поэтому он вынужден был слать поздравления своим высочайшим покровителям ко дням именин, рождения, бракосочетания, гоняя курьеров с берегов Дона на берега Невы, и пировать с народом на месте — в Новочеркасске. И из Петербурга получал благодарственные письма и рескрипты.

В тот год пировали по случаю бракосочетаний великой княгини Екатерины Павловны, вступавшей во второй брак, и великого князя Николая Павловича. Но такого гульбища, какое устроил Платов в день рождения его императорского величества Александра Павловича, казаки не видели никогда. Только за столы атаман усадил 600 донских офицеров и генералов. За здоровье государя пили под гром артиллерии. Когда «согласный хор певчих» затянул «многие лета», «народ, угощаемый щедростью атамана», неистово кричал «ура!». Матвей Иванович плакал от умиления и насыщения «горчичной».