Владимир Лесин - Атаман Платов

А. И. Сапожников с некоторой иронией писал: «Д. В. Давыдов стал распространять версию, что он спас M. И. Платова в сражении под Альтенбургом». Но сомневаться не приходится: действительно спас, пусть и вместе с австрийскими эскадронами графа Менсдорфа. Во всяком случае, «много способствовал удержанию победы» казаками над сильным противником, как простодушно признавался далеко не простодушный Платов в рапорте на имя Барклая де Толли.

Давыдов очень тепло отзывался об австрийском полковнике, вместе с которым 22 сентября прикрыл корпус Платова от угрозы опасного удара слева:

«Самая огромная команда (два полка донских казаков) препоручена мне была осенью, после перемирия, но… не отдельно, а под начальством австрийской службы полковника графа Менсдорфа, с коим я приобрел многое: уважение его ко мне и неограниченную преданность к нему восторженного моего сердца благородным обхождением, его образованностью, геройским духом, военными дарованиями и высокою нравственностью».

Впрочем, и Матвей Иванович отмечал «мужественную храбрость» Менсдорфа, с «каковою действовал он против неприятеля» на левом фланге его корпуса.

Войска генералов Жана Пьера Ожеро и Антуана Бодуена Ван Дедема были выбиты с позиции на высотах у Хемница. Казаки пустились в погоню. «Тогда обратился и генерал-лейтенант Мор к преследованию».

Преследование продолжалось до Франкенберга, где отступающие соединились со своими войсками, стоявшими лагерем у самого города. Оставив перед Франкенбергом австрийские войска генерала Мора, атаман вернулся на ночлег в Хемниц. Подводя итоги этого дня, он написал Барклаю де Толли:

«В плен взято не более двадцати человек, ибо разъяренные упорством неприятеля российские и австрийские войска кололи и рубили кавалерию без всякой пощады.

С нашей стороны, благодаря Богу, урон убитыми и ранеными не так велик…»

Спустя год русский офицер Федор Николаевич Глинка, проезжая по этим местам, вспоминал:

«…Граф Платов и генерал Тильман жестоко нападали на сообщения неприятеля, хватая людей, обозы и пушки. Города Вейсенфельс, Наумбург и Альтенбург заняты были легкими войсками. Французы скрывали стыд и поражение свое в глубокой тайне, но Эльба, неся беспрестанно по волнам своим множество трупов и разных воинских снарядов, открывала отдаленным краям германским истинное положение их врагов. Наполеон бросался из угла в угол. Перехваченные письма того времени содержали в себе горькие жалобы на сие беспрестанное взад и вперед хождение, изнуряющее войска более всякой войны…»

За успехи в боях под Альтенбургом австрийский император Франц II пожаловал Платова орденом Марии Терезии 3-й степени. Самолюбие генерала от кавалерии было уязвлено. Один из мемуаристов писал, что атаман хотел отправить орден обратно, но не сделал этого, «чтобы не нарушать согласия, существовавшего между их кабинетом и нашим».

Для ношения иностранного ордена требовалось разрешение императора. Матвей Иванович обратился с просьбой по команде. Рапорт дошел до Барклая де Толли, и Михаил Богданович сделал на нем приписку: «В деле по болезни вовсе не находился».

Разрешение все же было получено, но приписка Барклая де Толли сыграла свою роль. Александр I думал наградить Платова за это дело орденом Андрея Первозванного. В его штабе, как пишет А. И. Сапожников, даже составили черновик высочайшего рескрипта.

Трудно сказать, действительно ли Платов в сражении под Альтенбургом «по болезни вовсе не находился». Или, может быть, Барклай де Толли мстил атаману за давнюю бестактную выходку в доме смоленского губернатора в июле прошлого года? С тех пор столько воды утекло. Опасность, висевшая над Россией, исчезла. Возможно ли, что в изменившихся условиях неприятный осадок от того столкновения всплыл на поверхность и Михаил Богданович решил выплеснуть гнев на «малообразованного и непросвещенного» генерала, ставшего европейской знаменитостью? Ясно одно: интриги вокруг Платова плелись в главной квартире. Приведу несколько строк из письма Матвея Ивановича к лейб-медику Якову Васильевичу Виллие от 25 сентября 1813 года:

«…Чем далее, тем более открывается явное недоброжелательство некоторых ко мне, и, как вижу, зла желают мне; но не удастся им жало сотворить. Бог мне помощник и покровитель. Я беру меры к осторожности, чтобы им не восторжествовать в намерении своем. Слава Богу, хотя и с малым корпусом, а дело у меня идет хорошо…»

В августе Матвею Ивановичу исполнилось 60 лет. В этом возрасте его одолевали болезни. Не исключено, что в боях под Альтенбургом атаман активного участия действительно не принимал, и Барклай де Толли в приписке на рапорте Платова лишь констатировал факт. Во всяком случае, в распоряжении исследователей нет документов, позволяющих с уверенностью обвинять командующего русско-прусскими войсками Богемской армии в травле донского героя. Вряд ли Михаил Богданович рискнул бы вводить императора в заблуждение. Орден Андрея Первозванного Платов все же получит. Однако об этом позднее. А сейчас приведу письмо Александра I, написанное в эти дни: