С каждым днем Сметана терял силы. Он так плохо себя чувствовал, что не могло быть и речи о переезде в Прагу. Но и в эти тяжелые дни он не переставал думать о музыке. Он решил вернуться к оперному жанру.
Кажется просто невероятным, чтобы человек, которого так терзала болезнь, мог серьезно думать еще о создании оперы. Невероятно, но это так! Сметана мечтал еще написать для Национального театра две оперы — комическую и трагическую. Остановка была только за текстами, и поэтому он решил вернуться к своему старому замыслу — к «Виоле».
Еще в 1871 году Элишка Красногорская предложила ему основанное на сюжете шекспировской «Двенадцатой ночи» либретто «Виолы». Но тогда Сметана был увлечен работой над «Либуше». В 1875 году он совсем уже было собрался писать эту оперу и даже делал некоторые наброски, но либретто «Поцелуя» ему понравилось больше, и «Виола» снова была отложена. Либретто и некоторые первоначально сочиненные темы для нее долгое время хранились у Срб-Дебрнова. И вот теперь Сметана опять Принялся за «Виолу».
Такт за тактом, строка за строкой создавалась «Виола». Наконец был сочинен первый акт. Но в январе 1884 года Сметана вдруг почувствовал себя очень плохо. Нотные знаки прыгали перед глазами, удержать в голове музыкальные темы оперы и продолжать их развитие не было никаких сил. Сметана понял, что ему не суждено закончить эту оперу.
25 февраля на новом недописанном листе партитуры «Виолы» он написал «Последний лист». Это и был последний нотный лист, написанный рукой Сметаны, — последняя страница его творческой жизни.
Катастрофа приближалась гигантскими шагами. Фантастические видения преследовали Сметану. Теперь в его комнате постоянно кто-нибудь дежурил. Наконец он совсем перестал узнавать людей, и по совету врачей родные решили поместить композитора в больницу для душевнобольных.
Дождливым ранним утром 23 апреля 1884 года к крыльцу домика лесничего подъехала коляска. Из дома вывели Сметану. Он был спокоен и безучастен ко всему. Шварц бережно усадил его в коляску, заботливо укутал ноги одеялом. Сам он сел рядом, а напротив поместился верный Срб-Дебрнов. У коляски стояла заплаканная Софья. На крыльце заливались слезами Беттина и дети. Экипаж тронулся, навсегда увозя Сметану из Ябкениц. Его везли в Прагу, милую прекрасную Прагу, о которой он так всегда мечтал. Правда, теперь ему это было безразлично…
Сметану положили в клинику на Катержинской улице.
12 мая 1884 года около четырех часов дня Вацлав Зелены, друг Сметаны, которому мы обязаны ценными воспоминаниями о нем, пришел навестить композитора. Получив указания, как найти палату, где лежал Сметана, Зелены поспешил туда. Возле дверей он столкнулся с двумя людьми в белых халатах, выходившими из комнаты.
— Здесь Сметана? — спросил Зелены.
— Только что скончался, — послышалось в ответ. Зелены бросился в палату.
В маленькой, залитой солнцем комнате лежал композитор. Голова его глубоко погрузилась в подушку. Разметавшиеся по белой наволочке длинные седые волосы отливали серебром. Под одеялом вырисовывались контуры неподвижного изможденного тела мученика. Только сжатые в кулаки, еще теплые руки мастера говорили о борьбе, о той страшной последней схватке с жестокой судьбой, в которой он был, наконец, побежден…
Рано утром 15 мая удары колоколов нарушили покой пражан. Это был не обычный звон, не та радостная симфония звуков, какой заслушивался Сметана в молодые годы. Мрачно и грустно гремели колокола, оповещая чешский народ о постигшей его великой утрате.
Прага хоронила своего любимого композитора.
Сквозь открытые двери Тынского храма, в центре которого как будто на пьедестале из цветов возвышался гроб с телом композитора, неслись скорбные голоса «Глагола Пражского» и других хоровых коллективов.
Вся Староместская площадь и прилегающие улицы были запружены народом. Сюда спешили стар и млад, пражане и жители соседних городов и сел, чтобы сказать последнее «прости» тому, кто всю жизнь преданно служил народу.
Когда выносили гроб с телом и устанавливали на катафалк, площадь огласилась звуками похоронного марша, сочиненного Адольфом Чехом. В этой печальной музыке не трудно было узнать хорошо знакомые темы сметановских опер, как будто сами творения великого мастера оплакивали его смерть.
Возле Национального театра процессия остановилась. Здесь состоялось торжественное прощание с усопшим мастером. Пели солисты, хор… и, покрывая все, звучал марш из «Далибора» — этого любимого детища композитора, не понятого вначале многими его современниками. Как незаживающая рана, тревожили всю жизнь Сметану воспоминания и судьба этой злополучной оперы, и, зная это, друзья, чтобы порадовать его в последние месяцы жизни, издали клавир «Далибора». Но увы! Было слишком поздно. Клавир вышел из печати в апреле 1884 года, когда Сметана уже не понимал, что он держит в руках.
Читать дальше