Мария Покрышкина - Жизнь, отданная небу

Думаю, что только так, во взаимном уважении друг к другу и живет нерасторжимая дружба наших народов.

Переполненные впечатлениями и взволнованные до слез, мы с Надей приехали в авиашколу к нашим мужчинам. Здесь состоялся торжественный обед, на котором выступили Александр Иванович, Семен Ильич и Надежда Васильевна. Молодые болгарские летчики никак не хотели с нами расставаться и километра три, если не более, провожали пешком до аэродрома, где нас ожидал самолет.

Несколько позже, когда Александр Иванович уже работал в ЦК ДОСААФ, мы были приглашены в Венгрию, чтобы провести отпуск на Балатоне. Нет нужды описывать природные красоты и достопримечательности этой ухоженной добрыми и трудолюбивыми руками страны. Она очень красива и своеобразна.

В первые дни по приезде мы отправились с друзьями в город Секешфехервар. Здесь, как нам рассказали, жил удивительный человек - Бори Енои. Он был одновременно и художником, и скульптором, и поэтом. Но больше всего он прославился тем, что на протяжении сорока лет строил для своей любимой жены замок любви, в котором теперь открыт музей.

Совсем незадолго до нашего приезда, ненамного пережив своего мужа, ушла из жизни и та, для которой этот замок был построен. Одна из их дочерей теперь содержит его на деньги, получаемые от экскурсий.

Хозяйка и смотрительница замка рассказала нам, что никакого состояния ее отец не имел и без устали работал зимой, чтобы иметь возможность продолжать строительство летом. Здесь все выполнено его руками: балюстрады и портики, великолепные портреты его красавицы-жены, галерея скульптур исторических личностей Венгрии.

Бори Енои очень дорожил своим детищем, но когда в Секешфехервар пришли советские войска и на территории замка разгорелся бой, престарелый хозяин достал из тайника винтовку и вместе с нашими солдатами пошел в атаку на фашистов. Двое советских солдат в этом бою пали смертью храбрых. Хозяин, выбрав самое видное место посреди газона, похоронил их и своими руками соорудили великолепное надгробие.

Отдыхая на Балатоне, однажды вечером мы с мужем сели в лодку и уплыли кататься по озеру. Плавали довольно долго, а когда вернулись, увидели на берегу рядом с нашим переводчиком Йожефом мужчину с женщиной и двоих детей. Они ждали Александра Ивановича. Незнакомцы объяснили, что, узнав из газет о пребывании на Балатоне. Покрышкина, не раздумывая, всей семьей, прихватили имевшуюся у них книгу Александра Ивановича и приехали из города Дунайвароша только ради того, чтобы увидеть прославленного летчика и получить на память его автограф. Меня удивило, что муж, обычно не любивший, как он говорил, "уподобляться кинозвезде", на этот раз с удовольствием сделал памятную надпись на книге. Оставшись с ним наедине, спросила о причине такой перемены точки зрения.

- Так ведь здесь у меня просят автограф не как у какой-то знаменитости, их тут своих хватает. Ко мне обращаются как к представителю великой армии великого народа, который спас мир от фашизма. Здесь я готов с утра до вечера давать автографы.

До последнего удара сердца

Кажется, я уже упоминала о том, что муж за всю войну был подбит дважды: летом и осенью кровавого 1941-го. Больше он не потерял ни одного самолета. А здоровья? Напомню те два случая словами самого Александра Ивановича.

"Утром третьего июля мы получили задание разведать переправы через Прут. Вылетели втроем. Я должен был прикрывать Фигичева и Лукашевича. Над Прутом немцы встретили нас организованным зенитным огнем. Три разорвавшихся рядом с моим самолетом снаряда вывели из строя мотор. На козырьке фонаря появились брызги воды и масла. Двигатель работает с перебоями, не тянет. Самолет вот-вот свалится в Прут. Стрелки приборов показывают максимальную температуру.

Осторожно повернул на восток, к линии фронта. Подо мной - заросшие лесом холмы и ни одной поляны. Но вот показалась вдали большая долина с речкой. Решил садиться там, не выпуская шасси. Подтянул плотнее привязные ремни и сдвинул очки на лоб, чтобы не повредить глаза при ударе. С трудом перевалил через холм в долину и увидел: рядом - дорога, а на ней немецкая колонна. В мою сторону уже бегут солдаты, стреляют...

Говорят, при смертельной опасности, если не терять хладнокровия, рождается единственно правильное решение. Больше рулем поворота, чем креном, разворачиваюсь поперек дороги и речки. Мотор уже на последнем вздохе перетягивает самолет через долину. Над речкой слышу резкий скрежет и удары. В моторе что-то лопнуло, и он умолк. Выключил зажигание, чтобы предотвратить пожар, бросил ненужную теперь ручку управления, руками уперся в приборную доску. Весь напрягся. Истребитель плашмя падает в лес. Удар... и я потерял сознание.