Мария Покрышкина - Жизнь, отданная небу

Вышла из амбулатории, а навстречу наша санитарка Ольга.

- Маша, беги скорее в аптеку, там тебя ждут!

Думаю, кому это я понадобилась? Иду, едва переставляя ноги. Открываю в аптеку дверь и глазам своим не верю: стоит передо мной и как ни в чем не бывало улыбается мой самый дорогой человек на свете! По-моему, никогда больше за всю свою жизнь я так не плакала. А Саша никак не мог понять, в чем дело. Нежно гладил меня, целовал и спрашивал:

- Ну что с тобой, Мария? Ну успокойся...

Причину моих слез ему объяснила Тая. И мы с ней еле сумели отговорить мужа тут же "разобраться" со своим новоявленным "другом". Наутро этот "шутник" сам прибежал к Саше с извинениями. Не знаю, о чем они говорили, но с того дня этот штурман у нас в санчасти больше не появлялся.

Нам предстояла перебазировка на правый берег Днепра, в огромное село со странным названием Верхне-Соленое. Что это такое - переправа через могучую реку по зыбкому понтонному мосту - никто из нас толком не представлял.

У въезда на понтон скопилось огромное количество народа, машин, техники, лошадей с повозками. Ждали долго. Наконец наши битком нагруженные машины стали потихоньку въезжать на понтон. Он весь колышется, прогибается, качается с боку на бок. А тут еще "мессершмитты" налетели, поливают огнем из пулеметов. Две или три лошади с ужасным ржаньем свалились в ледяную воду. Словом, натерпелись страху, но в целом нашему батальону повезло переправились на правый берег Днепра без потерь.

На новом месте как-то под утро нас разбомбили. Мы все босые и раздетые повыскакивали прямо на мороз. Потом надо мной долго смеялись: не успев второпях ни сапог надеть, ни набросить полушубок, я захватила с собой самое дорогое, что у меня было, - противогаз, в котором хранила сумку с письмами и первой подаренной мне мужем его фотографией. На ней он был запечатлен с папиросой в зубах, хотя тогда еще не курил! Выглядел лихо: нам все нипочем! Все сможем и все преодолеем!

Сейчас, когда мне бывает особенно трудно, я смотрю на эту фотографию, и Саша опять приходит мне на помощь.

Прощай, БАО!

Наступил 1944 год, сразу же круто изменивший мою жизнь. Морозным январским утром прилетел Саша и сообщил, что добился разрешения вышестоящего начальства о моем переводе к нему в полк. Я и не подозревала, насколько трудным будет для маня расставание с моими сослуживцами, ставшими такими близкими и дорогими. Сколько пройдено с ними трудных фронтовых дорог!

. Правда, сослуживцы по-разному отнеслись к моему отъезду. Девчата, руководители амбулатории и лазарета откровенно радовались за нас с Сашей. А вот начальник санслужбы встретил новость в штыки. У него оголялся ответственный участок работы в амбулатории, так что его понять можно было. Отменить распоряжение о моем переводе он не мог, но и смириться с ним не захотел. И, видимо, чтобы хоть чем-то досадить мне, после моего отлета на глазах у Таи порвал представления к награждению меня орденом Красной Звезды и медалью "За боевые заслуги", подготовленные по приказу начальника санслужбы нашего района авиабазирования полковника Арцимовича.

- Ни к чему ей теперь награды. У ее мужа столько орденов, что им на двоих вполне хватит!

Так и осталась у меня одна-единственная и очень дорогая мне фронтовая награда - знак "Отличник санитарной службы".

Улететь мы должны были на следующее утро. Но ночью снежный шквал опрокинул несколько самолетов, в том числе и наш трехместный У-2. Пришлось ждать, пока техники его починят.

Наконец все было готово. В окружении провожающих (я и не подозревала, что у нас столько друзей) мы пришли к самолету, и муж затолкал меня в неимоверно большой летный комбинезон. Затем мой "летный костюм" дополнили кожаный шлем и огромные перчатки-краги. Вид у меня, наверное, был комичным, потому что никто из провожающих не мог удержаться от xoхота. А я не знала: смеяться ли мне вместе со всеми, или сердиться. И тут подошел наш милейший доктор Дехтярь:

- Девочка, я тебя очень прошу, если ты когда-нибудь вспомнишь обо мне и решишь написать в Одессу, то не пиши мне обычное письмо, а обратись через газету. Пусть вся Одесса знает, что на фронте я знал и дружил с тобой и Сашей Покрышкиным!

Выслушав массу добрых пожеланий и напутствий, со слезами на глазах я простилась с дорогими мне людьми. В последний момент заботливая подруга Таечка рассовала мне по карманам комбинезона бинты и салфетки - летела-то я первый раз в жизни! И вот зарокотал мотор, самолет тронулся с места, развернулся против ветра, разогнался... и мы с Сашей взмыли в небо.