Александр Зевелев - Герои особого назначения. Спецназ Великой Отечественной

Приведенные данные дают основание считать, что для ОМСБОНа по указанию ЦК партии был подобран командно-политический состав, беспредельно преданный партии и народу, высокообразованный, с большим чекистским и воинским опытом, способный выполнить поставленные перед бригадой задачи.

Особое назначение бригады и предопределило состав командиров, политработников и бойцов. Требовались командиры, обладавшие опытом и навыками разведывательной и диверсионной работы, руководства действиями отрядов и групп в условиях партизанской борьбы и подполья.

Воины бригады должны были быть политически подготовленными, беззаветно преданными Родине, обладать крепким здоровьем, физической закалкой, выносливостью, находчивостью, стойкостью и мужеством, решительностью, способностью к самостоятельным решениям и действиям в самых сложных и непредвиденных ситуациях.

Основу командного состава бригады составили опытные чекисты, ее цементирующим ядром стали коммунисты и комсомольцы – работники центрального аппарата НКВД, преподаватели и курсанты Центральной и межкраевых школ НКВД, Высшей пограничной школы, пограничники.

Кто же стал рядовыми бойцами бригады? По указанию ЦК партии подбор ее первого состава проходил в ЦК ВЛКСМ. Здесь в одной из просторных комнат за председательским столом находились ответственные работники ЦК ВЛКСМ, в том числе и ныне известная писательница Зоя Воскресенская (Рыбкина), представители Наркомата внутренних дел и погранвойск. Записавшиеся или устно изъявившие желание добровольно отправиться на фронт направлялись сюда московскими райкомами комсомола.

Тем, кто получил «добро», было приказано 27 июня явиться на стадион «Динамо», где всех ожидала медицинская комиссия. По всем правилам, придирчиво доктора отбирали людей. Это был уже второй «фильтр». Здесь, как и в ЦК ВЛКСМ, все было необычно и немногословно. Вот как это описано в воспоминаниях писателя В. Кардина, тогда одного из добровольцев: «Мы, однокурсники из МИФЛИ, как и условились, пришли заранее, сели на траву. С. Гудзенко критически оглядел всех:

– Хлопцы, дела у нас швах. Верные шансы только у Сержика. Остальные с дефектами.

Я пробовал возразить. Он прервал:

– Баки заливать будешь врачам. Основной принцип – взаимовыручка. Не робеть. Врать не стесняясь. Опасность номер один – Толин глаз.

– Беру на себя, – отозвался я.

Семен посмотрел на Толю Юдина. Тот молча кивнул:

– Ладно. Принято… На всякий случай предупреждаю: годным врач дает жетон от вешалки, негодным – коленом под талию и пожелание «успехов в личной жизни».

Мы стояли перед кабинетом врача и слегка дрожали, словно перед экзаменом по старославянскому. Врач приоткрыл дверь, молодой, румяный, из-под халата новенькие, гармошкой сапоги.

– Заходите вместе.

Мы вошли. Дрожь била, как перед столом с экзаменационными билетами. Врач не спешил.

– Богатыри. Побочные дети Новака, внуки Поддубного.

Семен пробормотал:

– Прогорели.

Медик наслаждался своим могуществом и нашей растерянностью.

– Снять рубашки.

Пальцы срывали пуговицы. Рубахи не пролезали через головы.

– Тебе, мой друг, вообще здесь делать нечего, – сказал врач единственному среди нас спортсмену Сереже Чернову. – Не трудись, мне все известно, ты штангист, спринтер и тяжелоатлет. Дверь открывается на себя.

– А ты чего щуришься? – спросил доктор у Семена.

– От блеска ваших сапог.

– Для первогодка неплохо. Но хохмачи обычно страдают близорукостью. Проверим. Давайте все к окну.

А сам подошел к двери. На ней висел лист с буквами разной величины.

– Это… это… это…

– Ясно. Вместе с вашим другом штангистом будете ковать победу в тылу.

Потом принялся за Толю. Когда проверялся больной глаз, я подсказывал, и все шло гладко. Потом отошел, и Толя засыпался на здоровом.

Застегивая на ходу рубашку с вешалочным жетоном в кармане, я спустился в раздевалку.

Первое, что здесь увидел, – Семен, одергивавший перед зеркалом гимнастерку. Он игриво повел плечом:

– Серебряные ложечки при мне можно оставлять на столе, но номера от вешалки… Доктор еще более близорук, чем я. Такое притупление бдительности, когда враг коварен и хитер» {4}.

Стадиону «Динамо» один из авторов книги посвятил такие стихи: