Альбрехт Кессельринг - Солдат до последнего дня. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947

На островах и на Калабрийском фронте мы должны были отступить без боя, там же, где итальянские части попытались бы нам помешать, следовало всеми доступными средствами добиться устранения всех препятствий для отступления по железным дорогам. В зоне предполагаемого вторжения противника и в районе столицы бои были почти неизбежны, и нам следовало вести их до того момента, когда ситуация прояснится.

Нашим офицерам связи, работавшим при итальянских штабах, следовало внимательно наблюдать за их деятельностью; эти люди были глазами своих командиров, от их докладов зависела безопасность последних вместе с их штабами.

В целях самозащиты следовало также эвакуировать всех наших людей из городов, а там, где это было практически невозможно сделать, нужно было собрать их в зданиях, которые было бы удобно оборонять.

Роль командования ВВС в операции «Ось» состояла в том, чтобы разом взять под свой контроль все исправные самолеты и зенитные орудия. Командование ВМС должно было помешать итальянскому флоту выйти в море, чтобы впоследствии его можно было использовать для решения определенных задач в интересах Германии.

Захват всех важных с военной точки зрения пунктов связи должен был стать заключительным шагом в комплексе мер, направленных если не на полную парализацию, то по крайней мере на сдерживание действий итальянского командования в случае перехода его на сторону противника.

Идею взятия в плен всех итальянских частей в моей зоне ответственности я отверг с самого начала, поскольку, с одной стороны, это было бы трудно сделать, а с другой – это могло бы не столько пойти нам на пользу, сколько навредить.

Отдельные армейские и зенитные подразделения, приданные моему штабу и штабу 2-го воздушного флота во Фраскати, были усилены, а расположенные там же бомбоубежища расширены.

Период, предшествовавший отступничеству Италии, для моих командиров и меня был периодом исключительного нервного напряжения. Для меня как для солдата необходимость лгать и притворяться, навязанная мне нашими союзниками и Гитлером, была невыносимой. Я не мог увязать воедино действительно существовавшую вероятность того, что наши союзники ведут нечестную игру, с моим твердым доверием по отношению к моим итальянским соратникам и моей верой в слово, данное королем и Бадольо. Связанное с этим беспокойство, а также мои далеко не самые приятные контакты со ставкой фюрера, бремя служебных забот, распространение войны в воздухе на всю территорию Италии и мрачные перспективы, маячившие впереди, – все это постепенно подтачивало мои нервы. Тем не менее, в день, когда Италия сдалась, принесший с собой еще и бомбовый удар по моему штабу, высадку войск альянса в заливе Салерно и бегство королевской семьи и правительства из Рима на самолете, я почувствовал радость от того, что сделал все, что было в моих силах, и для того, чтобы удержать итальянцев от совершенного ими шага, и для того, чтобы уберечь Германию от тех неприятностей, которых можно было избежать.

ДЕНЬ СДАЧИ ИТАЛИИ – 8 СЕНТЯБРЯ 1943 ГОДА

Утро 8 сентября не таило в себе никаких признаков того, что наступающий день станет роковым для нашей кампании на Средиземноморском театре военных действий. У меня были назначены встречи с Роаттой и де Куртеном. Когда зенитные батареи открыли огонь по бомбардировщикам противника, появившимся в небе над Фраскати, я проводил совещание, на котором обсуждались оборонительные мероприятия. Когда я покидал мой штаб, несколько бомб упало рядом с его застекленной верандой. Во время последующих налетов немало бомб разорвалось неподалеку от моего бомбоубежища. Бомбардировка противником моего штаба нанесла ущерб не столько военным учреждениям и сооружениям, сколько самому городу и его жителям. Я немедленно попросил все войска об оказании помощи в ликвидации его последствий. Этот воздушный удар оказался очень показательным, поскольку в одном из сбитых бомбардировщиков обнаружили карту, на которой было помечено местонахождение моего штаба и штаба Рихтгофена, что говорило о том, что итальянцы явно помогли противнику. Как бы то ни было, работа моего штаба была прервана лишь на очень короткое время. Это стало возможно благодаря хорошей организации связи. Было очевидно, что король и Бадольо дали разрешение на эту атаку, хотя я не мог бы и не стал бы возражать, если бы меня попросили переместить мой штаб в какое-нибудь не столь густонаселенное место. Когда через несколько минут после воздушного рейда противника я покинул мое бомбоубежище, подразделения ПВО и пожарные из Рима уже въезжали в городок – это ясно говорило о том, что им было заранее известно о налете.