Александр Вдовин - Из СМЕРШа в ГРУ. «Император спецслужб»

Прослушав доклад Родиона Яковлевича Малиновского с конкретным планом действий в создавшемся положении, все члены Президиума единогласно проголосовали за проведение операции в трактовке министра.

Надо сказать, что большая работа проводилась и в КГБ СССР — по линии ПГУ (политической разведки) и военной контрразведки. «Карибский кризис» чекистское руководство оценивало адекватно как чрезвычайно напряженное состояние между Советским Союзом и Соединенными Штатами относительно размещения СССР ядерных ракет на Кубе в октябре 1962 года.

В начале августа 1962 года на Кубе стали появляться наши корабли. В ночь с 8 на 9 августа в Гаване была разгружена первая партия баллистических ракет средней дальности, вторая — уже через восемь суток. Штаб ГСВК расположился в Гаване.

Сам же кризис начался 14 октября 1962 года, когда разведывательный самолет У-2 военно-воздушных сил США в ходе одного из регулярных облетов Кубы обнаружил в окрестностях деревни Сан-Кристобаль советские ракеты средней дальности Р-12.

Президент США Д. Кеннеди срочно собрал руководителей ВВС США для обсуждения вопроса о бомбежке целей на Кубе. Мир был на грани мировой ядерной войны. Однако трезвый расчет с той и с другой стороны возобладал над риторикой взаимных угроз, сопровождаемой чередой практических действий в опасном направлении.

Кризис, продолжавшийся 13 дней, завершился компромиссом между руководителями СССР и США. Две мощных сверхдержавы, обладавшие чудовищным по разрушительным способностям оружием, наконец-то поняли, что подобные игры опасны не только взаимным уничтожением, но и составляют реальную угрозу существованию мира. 28 октября начался демонтаж наших ракет, а американцы 20 ноября ответили взаимностью.

По мнению генерала армии М. Гареева, рискованный и смелый шаг по направлению советских ракет на Кубу привел в чувство американских политиков, заставив их убрать ракеты с территории Турции и гарантировать ненападение на Республику Куба. Так закончился один из самых опасных для жизни человечества в двадцатом веке военно-политический кризис, в котором принимал активное участие и П. И. Ивашутин.

Еще одна глобальная проблема коснулась П. И. Ивашутина в период его работы в КГБ. По существу, он был свидетелем и хранителем секретов ее зарождения — создания ядерного щита государства. Начало шестидесятых годов было временем появления сверхмощных атомных зарядов. Чем же было обусловлено их создание? Как говорили специалисты тогда, во-первых, их относительной дешевизной, во-вторых, выверенным политическим расчетом, в-третьих, энтузиазмом молодых и активных разработчиков.

Это случилось 10 июля 1961 года на совещании в Кремле, где обсуждался вопрос о выходе Советского Союза из моратория на ядерные испытания. Руководители «атомной кузницы» — Арзамаса-16 доложили Никите Хрущеву о возможности разработки сверхмощной конструкции ядерного фугаса.

Глава правительства и партии тут же «ухватился» за такой подарок и громко, чтобы слышали все присутствующие, прошептал:

«Пусть стомегатонная бомба висит над капиталистами, как дамоклов меч!»

И вот настал момент истины, — 30 октября 1961 года над Новой Землей подрыв не 100, а 50-мегатонной термоядерной бомбы стал знаковым событием для всей многолетней программы испытаний советского сверхмощного оружия.

В отчете по результатам проведенного испытания термоядерного взрыва один из его соавторов академик Андрей Сахаров написал:

«Успешное испытание заряда… доказало возможность конструировать на этом принципе заряды практически неограниченной мощности».

Что было интересно, это взрывное устройство, или бомба, никогда бы не стало оружием и военного значения не имело. Как говорили тогда специалисты, это был «…акт разовой силовой демонстрации». Дело в том, что столь ужасающий взрыв в боевых условиях мгновенно породил бы гигантский огненный смерч, торнадо, вихрь, который охватил бы территорию, близкую по площади, например, всей Владимирской области России. Ядерщики-разработчики стали доказывать Хрущеву, что такие взрывы невероятной мощности могут привести к необратимым последствиям для жизни землян.

Всеразрушительность и бесчеловечность этого фугаса, достигшего апогея в своем развитии, совсем не испугали этого профана в физике. Он не успокоился и даже после этого испытания подтвердил свое мнение о необходимости иметь такие «дамокловы» мечи для обуздания врага, совсем не понимая того, что такой меч также опасен и для страны, его поднявшей, — он обоюдоострый.