Максим Дубаев - Рерих

«Приехал шах Персидский к ним, и вот депутация университета произнесла ему речь на персидском языке. Он внимательно выслушал, потом спросил через переводчика, на каком языке они ему говорили. Оказывается, речь была на древнеперсидском языке, на котором уже столетия никто не говорит!» [21] Фосдик З. Г. Мои учителя. Встречи с Рерихами. (По страницам дневника: 1922–1934). М.: Сфера, 1998 (далее — Фосдик. Без указания страницы приводятся отрывки из неопубликованной части дневника З. Г. Фосдик). С. 96.

К сожалению, задуманная еще в университете книга о персах так и не была написана — не хватило времени.

В Императорскую академию художеств Рерих поступил накануне ее реорганизации. В течение всего 1893 года готовилась смена всей концепции обучения. Вдохновителем такой реорганизации был вице-президент академии граф Иван Иванович Толстой. Создавая новый устав Академии художеств, он привлек к работе своего товарища, художника-передвижника Архипа Ивановича Куинджи, который давно мечтал о преподавательской работе. Реорганизовать, сделать обучение в академии более демократичным, привлечь к преподаванию известных художников — было заветной мечтой многих, но осуществить это смог только граф И. И. Толстой при помощи А. И. Куинджи.

Почти полгода Архип Иванович уговаривал своих друзей по «Товариществу передвижников» войти вместе с ним в состав преподавателей и в Совет Императорской академии. Наконец в 1894 году И. Е. Репин, Н. Д. Кузнецов, И. И. Шишкин и В. Е. Маковский поддались на уговоры А. И. Куинджи. Теперь они получили возможность набирать себе учеников и воспитывать будущих художников, подготавливая себе смену.

Но художники неоднозначно оценивали почин Архипа Ивановича. Н. А. Ярошенко, которого называли «совестью передвижников», негодовал из-за того, что Куинджи переманил лучших художников в «реакционную» Императорскую академию художеств. А когда И. Н. Крамской поддержал мысль А. И. Куинджи о «продолжении рода» через преподавание в академии, Н. А. Ярошенко стал просто игнорировать существование Архипа Ивановича. И на одном из собраний у Брюллова в 1895 году при появлении А. И. Куинджи Ярошенко поставил вопрос о возможности присутствия «посторонних» на заседаниях товарищества. Стали голосовать, и с перевесом в два голоса вопрос был решен в пользу Ярошенко. С тех пор А. И. Куинджи уже не появлялся среди передвижников.

Еще в школе Николай участвовал в спектаклях, организованных в гимназии Карла Мая, он оформлял декорации и расписывал программы, и именно оформление театральных постановок позднее принесло Николаю Рериху мировую известность.

Оформлением декораций для театральных постановок Н. К. Рерих всерьез занялся, уже будучи студентом Академии художеств. Скульптор Михаил Осипович Микешин в 1895 году предложил своему воспитаннику участвовать сначала в оформлении декораций к «Грузинскому вечеру в Петербурге», где ставились отрывки из поэмы Важи Пшавелы «Этери», а через год был организован «Украинский вечер в Петербурге», и здесь Рерих оформлял «живые картины» из поэмы Тараса Шевченко «Кобзарь».

Через много лет Николай Константинович вспоминал свои первые успехи в оформлении этих постановок:

«Еще в студенческие годы пришлось ставить живые картины на кавказском вечере. Понравились. Подходит Блох из „Новостей“:

— Вы ведь кавказец?

— Нет, я — питерский.

— Ну, я все-таки напишу, что вы кавказец, картины-то очень хороши.

Через год с Микешиным ставили картины на украинском балу в Дворянском Собрании по эскизам Микешина. Подходит сотрудник „Новостей“:

— Вы ведь уроженец Украины?

Говорю:

— Нет, я питерец.

— Ну, я все-таки скажу, что вы украинец — картины-то удачны, видно, любите Шевченко.

Так я и оказался украинцем. Впрочем, ранее, когда на кавказском вечере я ставил картины, таким же образом я оказался грузином» [22] «Новый год». Листы дневника. Т. 3. С. 347 и «Украина». Листы дневника. Т. 3. С. 570. .

В 1895 году ученикам Высшего художественного училища Императорской академии художеств, по новым правилам, была дана возможность по окончании общего натурного класса самим выбирать, у кого из живописцев продолжить обучение. Для Николая колебаний в выборе мастерской не было, конечно же его учителем должен стать Илья Ефимович Репин, но просто прийти к известному художнику и попроситься в ученики Николай все же не решался.

Лучший друг по академии, Леон Антокольский, не раздумывал, он сразу был принят учеником к Репину, здесь свою роль сыграла, естественно, и протекция — брат его отца, знаменитый скульптор М. М. Антокольский, был членом Совета Академии художеств.