Николай Николаев - Партайгеноссе. Жизнь и смерть Мартина Бормана

Берлинец Артур Аксман являлся главой отрядов гитлерюгенда, брошенных на защиту Берлина. События, происходившие, когда ему было тридцать два года, живы в памяти, будто все случилось только вчера. Места, названия которых мелькают во всех книгах, написанных об этом периоде, для него являлись территорией повседневной жизни.

Его описание ночной бомбежки Берлина отличается живыми подробностями. Он заявляет, что не могло быть и речи о беспечной вылазке Бормана из гитлеровского бункера, даже если бы русские не взяли его на мушку. «Вам нужно быть солдатом, чтобы понять, что русские не просто болтались по Берлину. Они вступали в город, который символизировал все, что они ненавидели, с такой же одержимой свирепостью, с какой мы атаковали Сталинград — не ради его стратегической ценности, но чтобы разрушить его как символ. Русские слышали наши радиопередачи и знали, что Гитлер в Берлине. Также они знали о том, что англичане и американцы верят докладам о последнем редуте в Баварии. Они не торопились вступать в город, но были беспощадны. Они стреляли во все, что двигается».

Так, значит, Бормана могли убить? В свои пятьдесят девять лет Аксман был уже не столь в этом уверен. Он полагал, что видел труп Бормана бок о бок с телом личного хирурга Гитлера доктора Людвига Штумпфеггера. Их убило взрывом на мосту над железнодорожными путями, ведущими к станции Лертер. Теперь он припоминал лишь, что в ночной темноте он прошел мимо двух мужчин, лежавших среди многих других мертвых и умиравших. Позднее ему говорили о радиопередачах Штумпфеггера из Советского Союза.

В ту ночь он отправлялся в Альпийскую крепость, зная, что там не увидит никаких укреплений. Но получив инструкции, должен был присоединиться к одному из отрядов гитлерюгенда, скрывавшемуся в горах. Ему повезло меньше, чем остальным, нашедшим прибежище в Италии, но тогда он и не собирался бежать из Германии. Его личное дело было чистым, и он мог лучше послужить общему делу, оставшись на родине.

Первые сомнения в истинности рассказа Аксмана появились в 1965 году, когда была предпринята попытка найти тело Бормана. Поиски основывались на том, что берлинское почтовое отделение № 40, расположенное на станции Лертер, сообщило госпоже Гертруде Штумпфеггер о гибели ее мужа. Говорилось, что были посланы четыре железнодорожника, чтобы похоронить его вместе с трупом коренастого невысокого мужчины в Выставочном парке. Парк перекопали, но не обнаружили ничего, что подтвердило бы эти сведения, и уж точно не было найдено тело Бормана. В ходе второй попытки в 1973 году нашли черепа и кости, к которым общество отнеслось с сомнением.

Вырисовывалась следующая версия. Аксман, ревностный нацист, занимавший ответственный пост в гитлерюгенде, преемник старого друга Бормана — гомосексуалиста Бальдура фон Шираха, поспешно отправился в Альпийскую крепость, преодолев путь в шестьсот километров, пролегавший по чрезвычайно опасной территории, занятой армиями противника. Он двигался очень быстро, зная, что Гитлер мертв, а Германия находится на пороге капитуляции. Он направлялся туда, где собирались остальные люди, объявленные в розыск за военные преступления. Ко времени, когда там оказались эти преступники, союзники уже знали, что не существует крепости, откуда Гитлер мог бы командовать партизанскими армиями в новой войне, способной продлиться годы. Гитлер был в Берлине и был мертв. Борман исчез. Солдаты союзных армий расслабились.

Аксман знал о путях отступления, проложенных в Альпах. Ему было известно о том, что вервольфы и Альпийская крепость созданы, чтобы сыграть основную роль в кампании по обману противника. Он знал, что Борман будет двигаться в противоположном направлении — к северо-западу Германии, к большим докам подводных лодок Фленсбурга. Аксман не сделал ничего настолько дурного, чтобы попасть под международный трибунал, и ему не было нужды бежать. Он оказался очень полезен в качестве приманки. После войны Аксман стал удивительно преуспевающим бизнесменом, учитывая то, что он открыл свое дело довольно поздно. То же самое произошло и с Ширахом: отсидев двадцать лет за преступления против человечества и покинув тюрьму в Шпандау, он занялся прибыльным издательским делом. Оба лидера гитлерюгенда проявили полную лояльность и заслужили свою награду.

Мартин Борман вряд ли предвидел то, как будет использоваться часть недвижимости, принадлежавшая ему в баварском убежище, попавшая в его руки после побега Гесса в Англию. Впоследствии, когда его коллег повесили, она перешла во владение союзной миссии. Речь идет о «Белом доме» и окружавшем его поселке в Пуллахе, примерно в десяти километрах к югу от Мюнхена. Семья Бормана использовала старый дом Гесса для приема гостей. В поселок приезжали отдыхать и развлекаться офицеры, служившие в концентрационном лагере Дахау.