Николай Николаев - Партайгеноссе. Жизнь и смерть Мартина Бормана

Гели умерла страшной смертью. Ее брат Лео возложил ответственность за это на Гитлера. Но поскольку Лео Раубаль жил тогда в Вене, ему так и не удалось возобновить расследование. Тем не менее он столь часто угрожал Гитлеру правосудием, что в 1942 году, оказавшись на Балканах, куда его направили военным приказом, был убит при невыясненных обстоятельствах. Сын брата Гитлера, Уильям Патрик Гитлер, повторял эти обвинения, но он находился в безопасном Нью-Йорке, куда бежал в 1939 году. Мать убитой девушки спустя годы заявила, что Борман добился от нее обещания никогда не возобновлять обвинений против ее сводного брата. Все семейство не брезговало межродственными браками, но родственники Гитлера в любом случае не хотели бы стирать грязное белье на людях, особенно после того, как его отношения с Гели добавили кровосмесительный подтекст..

Но все же в клане Гитлеров-Шикльгруберов время от времени раздавались слабые голоса протеста. Его единокровная сестра Паула сменила свое имя на «фрау Вольф» и стала заниматься рассылкой корреспонденции в страховой компании. После 1945 года свободное баварское государство конфисковало имущество Гитлера и попыталось вернуть фрау Вольф содержимое карманов ее покойного брата. Однако найти ее так и не удалось. В ходе поисков была обнаружена копия ее показаний, данных в венской криминальной полиции и датированных октябрем 1931 года. В них говорится, что ее жизни угрожали члены немецкой гимнастической ассоциации, служившей прикрытием для молодых нацистов и будущих членов отрядов СС. По ее словам, угрозы эти последовали после ее заявления, что ее брат Адольф был убийцей и умалишенным, которого следовало посадить в сумасшедший дом. Оригинал этих показаний оказался уничтоженным. В них сестра Гитлера говорила также, что Гели могла бы остаться в живых, если бы кто-нибудь предостерег бедняжку. Ее могла бы предупредить одна молоденькая англичанка — Винифред Вагнер. Она являлась снохой Рихарда Вагнера, чья апокалиптическая музыка и языческие оперные мелодии так гремели в душе Гитлера, что он проявлял неограниченное уважение к человеку, именуемому им как «Его Превосходительство барон Рихард фон Вагнер, тайный советник и главный дирижер». Гитлеру было свойственно такое внимание к пышным титулам, которое у Гильберта и Салливана принимало вид самоуничижения.

Для Гитлера же в этом не было ничего смешного. Он позволил Винифред заглянуть в мир его извращенных вкусов. Она и трое ее маленьких детей были приучены называть его «Волком», или «Вольфом», — по всей видимости, весь клан Шикльгруберов питал нездоровое пристрастие к этому имени. Ожидалось, что, овдовев, Винифред выйдет замуж за Гитлера. Она поддерживала его политические взгляды и поэтому не распространялась о его мужских недостатках. Но ее дочь Фриделинда позднее рассказала объединенной союзной разведке, что Гитлер иногда умолял Винифред избить его плеткой и порой обращался с ней как с матерью, упрашивая наказать его. У Гитлера имелся домик в поместье Вагнеров, и он приказал Борману приглядывать за ним после смерти Зигфрида, мужа Винифред. Борману также было поручено курировать ежегодный музыкальный фестиваль, устраиваемый в Байройте Рихардом Вагнером. В течение долгого времени (в двадцатые и в начале тридцатых годов) дом Винифред был единственным местом, где Гитлер расслабляется без привычной свиты молодых мускул истых блондинов гомосексуальной ориентации, зато неизменно в обществе Бормана. Винифред не нравилось, как Гитлер реагировал на «бычью фигуру» Бормана. Ей казалось, что Гитлер получает удовольствие от выраженной сексуальности Бормана. Однажды она слышала, как Гитлер называет его «Буби» — ласковое обращение, бывшее в ходу у гомосексуалистов. Она наблюдала ту отчаянную борьбу, которая шла между мягкой и нерешительной личностью, жившей в Гитлере, и другой, «походившей на животное», которое откликалась на давящее влияние Бормана. Но открыто о любви Гитлера к порнографии и о прочих странных фактах говорила именно Фриделинда. Винифред же довольствовалась отдельными замечаниями в письмах к своей семье, жившей в Англии. Она писала, что Борман, по крайней мере, не лицемерил и открыто признавался, что в музыке Вагнера ничего не смыслит, тогда как Гитлер «так усерден в своих попытках понять, что иногда мне кажется, что лучше бы он вел себя более искренно (учитывая его общую невежественность)».

Она могла бы спасти Гели от духовного разложения и смерти, если бы сама была искренней. Гели исполнилось семнадцать, когда она впервые приехала с матерью с мюнхенской окраины к Гитлеру. Сначала с ней обращались, как и подобает обращаться с любимой племянницей богатого дядюшки. Винифред устроила ей уроки пения, и Гели под чутким руководством двух самых выдающихся учителей музыки Германии готовилась стать вагнеровским сопрано. Она являлась подружкой невесты на свадьбе Бормана в 1929 году. Гитлеру тогда минуло сорок лет, т. е. наступили критические годы для холостяка. Его мечты о славе до сих пор не сбылись, а проблемы в интимной жизни усугублялись присутствием Бормана, начинавшего вести нормальную семейную жизнь.