Елена Морозова - Казанова

Любовные связи Казановы никогда не оканчивались трагически. В чем причина? В мудрости Казановы? В его богатом и разностороннем жизненном опыте? Нет, скорее в неспособности любить по-настоящему. Сын комедиантов, он сам всю жизнь был актером, играя собственный образ на сцене жизни. Всем известно, что игра в чувства и подлинные чувства не имеют между собой ничего общего. Но хорошего актера трудно заподозрить в неискренности, а Казанова был блестящим актером. И, может быть, именно поэтому женщины всегда уступали ему, а расставаясь, уносили в своем сердце кусочек радости.

В обыденном сознании Казанову нередко отождествляют с Дон Жуаном, оба имени стали нарицательными, обоих вспоминают, когда говорят о любвеобильных и непостоянных мужчинах. Разумеется, сходство у этих обольстителей есть: оба реализуют себя, свою натуру посредством женщины, точнее ее соблазнения, у обоих было множество женщин, и оба не умеют любить вечно. На этом сходство практически заканчивается. И дело не только в том, что Казанова — лицо историческое, а Дон Жуан — легендарный персонаж, образ которого получил свое развитие в произведениях мировой литературы, что Казанова как реальный человек неизмеримо сложнее и противоречивее литературного образа и принадлежит определенной исторической эпохе, а Дон Жуан как фигура мифическая является прежде всего носителем моральных категорий, сводимых к универсальным понятиям Добра и Зла.

Дон Жуан — персонаж трагический, воплощение насилия и унижения, заложенного в соблазне, точнее в совращении: последнее понятие подразумевает отрицательный характер любовных домогательств. Дон Жуан добивается расположения женщины в угоду своей гордыне; как только женщина уступила, он немедленно бросает ее, нисколько не заботясь ни о ее оскорбленных чувствах, ни о причиненном ей унижении. Женщины, брошенные Дон Жуаном, глубоко несчастны, одних уж нет в живых, другие жаждут отомстить ему. Несчастлив и сам обольститель; его любовные похождения не дают ему ни утешения, ни покоя, а лишь иссушают душу. Может быть, поэтому он с радостью бросает вызов изваянию Командора, хотя предчувствует, что их поединок станет для него роковым.

Казанова никогда не совращает женщину, он всегда соблазняет ее. Любовницы Казановы не чувствуют себя ни униженными, ни оскорбленными, и если судьба случайно сводит их вновь, они с радостью бросаются Соблазнителю на шею. Правда, он не всегда узнает их — этих женщин было так много… Но будь то новый роман или повторение пройденного, поведение Казановы не меняется. Незлобливость венецианца по отношению к женщинам столь всеобъемлюща, что даже к куртизанкам, награждавшим его дурными болезнями, он не испытывает горьких чувств. Казанова может причинить женщине зло, но спонтанно, не сознавая, что поступок его влечет за собой это зло. Он не любит причинять себе лишние хлопоты, не знает, что такое угрызения совести, впрочем, совесть его весьма покладиста и, случайно пробудившись, быстро засыпает вновь.

В обыденном сознании имя Казановы стало синонимом Соблазнителя и Любовника, великого знатока женской натуры, второго Дон Жуана. Этой славе Казанова обязан своим «Мемуарам», опубликованным почти через двадцать лет после его смерти. К этому времени сменилась эпоха, изменились вкусы и идеалы. Утонченные и порочные герои Кребийона [14] Клод-Проспер Кребийон-сын (1707–1777), французский писатель, сын известного драматурга; автор остроумных и фривольных романов. и Дора [15] Клод-Жозеф Дора (1734–1777), французский писатель, автор галантных любовных историй. ушли в прошлое вместе с либертенами де Нерсиа [16] Анри Робер Андреа де Нерсиа (1739–1800), французский писатель, автор фривольных и скабрезных романов. и де Сада, им на смену пришли романтические влюбленные Констана [17] Бенжамен Констан де Ребек (1767–1830), французский политический деятель и писатель-романтик, автор романа «Адольфа» (1816). и Байрона, чувственную любовь сменила любовь роковая и возвышенная. В литературе романтизма усиленно разрабатывался образ великого соблазнителя Дон Жуана, и Казанова был воспринят прежде всего как ипостась этого образа. Кем был бы для нас Казанова без своих «Мемуаров»? Скорее всего, никем, одним из «типичных представителей» прожектеров и шарлатанов, кочевавших по Европе, чье имя было бы известно лишь узкому кругу специалистов-историков. Он не мог претендовать на литературную славу, ибо многочисленные сочинения его, от философских писем до математических трактатов, оригинальностью не отличаются и представляют интерес лишь как характерный образец продукции плодовитого на всевозможные писания XVIII столетия. Единственный роман Казановы «Икозамерон», изданный автором за собственный счет, успеха не имел. Разумеется, впоследствии он снискал положительные отзывы и Гейне, и Мюссе, и ряда наших современников, но это — после выхода «Мемуаров», когда на все, связанное с Казановой, лег отблеск его талантливо описанной жизни, его живых и сочных записок.