Петр Кропоткин - В русских и французских тюрьмах

Подобные явление в порядке вещей в России. Займетесь ли вы распространением образование, улучшением быта арестантов или какой-либо другой работой гуманитарного характера, вы неизменно вызовете неудовольствие и подозрение правительства, а в случае если вы окажетесь виновником, вам прикажут подать в отставку. Вблизи Петербурга имеется исправительная колоние для детей и подростков. Судьбе этих несчастных детей некий господин Герд (внук знаменитого шотландца, помогавшего Александру I в деле реформы наших тюрем) посвятил всю свою энергию. Он отдался этому делу всем сердцем и, по справедливости, мог быть назван вторым Песталоцци. Под его облагораживающим влиянием, испорченные маленькие воришки и другие дети, испорченные влиянием улицы и тюрьмы, становились людьми в лучшем смысле этого слова. Удаление мальчика из общих мастерских или высылка его из класса были самыми сериозными наказаниеми, практикуемыми в этой колонии; немудрено, что она вскоре сделалась образцовой. Но русское правительство не нуждается в людях, подобных Герду. Его уволили от занимаемого им места и колоние, которой он так гуманно управлял, превратилась в обычную русскую тюрьму, с обычной системой наказаний, до розг и карцера включительно.

Приведенные нами примеры в достаточной степени ясно указывают как на недостатки системы, так и на то, чего можно ожидать от наших властей. Воображать, что возможна какая либо реформа в наших тюрьмах, было бы явной нелепостью при данных условиях. Наши тюрьмы являются лишь отражением всей нашей жизни при теперешнем режиме; и они останутся такими до тех пор, пока наша правительственная система и вся наша жизнь не изменятся коренным образом. Тогда, и лишь тогда, «Россие сможет показать, что она в состоянии сделать;» но тогда, я надеюсь, мы найдем для борьбы с преступлениеми нечто получше так называемых «прекрасных тюрем.»

Неограниченная монархия невозможна без Тоуэра или Бастиллии. Петербургское правительство не представляет исключение из этого правила и имеет свою Бастиллию – Петропавловскую крепость. Снаружи она не имеет такого мрачного вида, какой имела Парижская Бастиллия. Ея низкие гранитные бастионы, выходящие на Неву, имеют вполне современный вид. В стенах крепости находится монетный двор, ка?едральный собор с гробницами членов императорской фамилии, несколько зданий, занимаемых инженерами и военными властями и большие арсеналы в новом кронверке на северной стороне. Днем ворота крепости открыты для обычного уличного движение.

Но чувство холодного ужаса охватывает жителей Петербурга, когда они всматриваются в серые бастионы крепости, лежащие по другой сторони Невы, против императорского дворца; и мрачные мысли овладевают ими, когда северный ветер доносит до их слуха нестройные звуки крепостных колоколов, каждый час вызванивающих меланхолическую мелодию. Вековая традиция связывает крепость и даже самое имя её с деспотизмом и страданиеми. Тысячи, десятки тысяч народа, в большинстве случаев украинцы, легли костьми здесь, закладывая фундамент бастионов на низком болотистом острове Ени-сари. С именем крепости не связано воспоминаний о какой-либо славной защите, слава её целиком покоится на тех мучениех, которые претерпевали заключенные в ней враги самодержавия.

В этой крепости Петр I мучил и пытал врагов новой военной империи, в которую он пытался насильственно обратить Россию. Здесь он приказал замучить пыткой своего сына Алексея, а может быть и умертвил его собственноручно, как утверждают некоторые историки. Сюда, во время царствование императриц, всемогущие царедворцы запрятывали своих личных врагов, заставляя многие семьи задумываться над вопросом: куда исчезли их родные? Утоплены ли они в Неве или погребены заживо в каменных мешках крепости? Здесь были заключены герои первой и единственной открытой революции в Петербурге, декабристы, причем некоторые из них, как напр. Батенков, провели здесь двенадцать лет. Здесь был пытан и потом повешен Каракозов. И с тех пор целое поколение мужчин и женщин, воодушевленных горячей любовью к угнетенному народу, вдохновляемых идеями свободы, проникавшими с запада или выросшими на почве старых народных традиций, целое поколение идеалистической молодежи толпилось в стенах этой крепости, некоторые из них исчезая в ней навсегда, другие кончая свою жизнь на её глассисе – на виселице; для сотен других мрачная крепость была временным жилищем, откуда их тайком увозили в снежные пустыни Сибири. Целое поколение, на которое смотрели с надеждой, как на литературных и научных представителей России, было безцельно замучено и задушено! Сколько их томится в крепости и поныне? Какое унылое, мучительное существование влачат они там? Какова их дальнейшая судьба?.. Никто не может ответить на эти вопросы. Чувство какого-то суеверного ужаса связано с самым представлением об этой колоссальной массе гранита, над которой развевается императорский штандарт. Такова наша Бастиллия.