Софья Бенуа - Коко Шанель. Я и мои мужчины

«Никто не молод после сорока лет, но мы можем быть неотразимыми в любом возрасте»

Не выходя из роли верной подруги с подленьким характером , Мися растрезвонила всем «по секрету», что Коко наконец-то выходит замуж. Претендент был один – Поль Ириб.

«Ее любовь к нему была неподдельной – ибо уже весною 1934 года она отказывается от особняка, где ей так уютно жилось, рассчитывает прислугу – включая Жозефа, верой и правдой прослужившего ей шестнадцать лет, – оставив только горничную. Взамен она находит близ рю Камбон маленький семейный пансион, где нанимает две комнаты. Единственная роскошь – поскольку в этом скромном жилище не было ванной комнаты, она распоряжается ее устроить. Коко поселяется здесь со своими любимыми книгами, единственной ширмой от Короманделя, двумя каминными стульчиками и несколькими коврами».

В бурно пролетевших 1934 – 1935 годах Габриэль часто проводила выходные дни вместе с Ирибом у его сестры и племянниц в Барбизоне. Ириб, занимаясь руководством журналами и оформлением декоров, сочинял рекламные слоганы. Тогда как Габриэль, хоть и нечасто, выезжает в свет, участвует в целом фейерверке празднеств, которые охватили высшее французское общество в 30-е годы. Костюмированные балы и балы-маскарады шли своей чередой… страна, находившаяся на грани военной катастрофы, спешила вершить свой «пир во время чумы».

Коко – то ли в силу распространяемых в обществе сплетен, то ли в силу возраста и душевного дискомфорта – начала всерьез задумывалась о браке со своим возлюбленным. Его странности, его любовь к наживе и благосклонность к молоденьким женщинам не пугали Коко. Может, правы были ее друзья, считавшие его «демоном, который ее околдовал».

«Красивое платье может красиво выглядеть на вешалке, но это ничего не значит. О платье надо судить, когда оно на женщине, когда женщина двигает руками, ногами, изгибает талию»

…Закончилось средиземноморское лето. В знойный сентябрь 1935 года парочка пребывала на отдыхе в Рокебрюне. Днем Поль находился на теннисном корте со своими партнерами по игре. В какой-то момент появилась Коко, улыбаясь всем в этой тесной компании. Он сделал шаг навстречу ей, и… тут страшная боль молниеносно пронзила его грудь. Мужчина схватился за сердце и растянулся на земле. Все бросились на помощь.

Попытки привести Поля в чувство оказались безуспешными. Когда подъехала карета «Скорой помощи» и увезла его в клинику в Ментону, он был уже мертв. Коко вновь – в который уж раз – осталась одна-одинешенька.

Такая неожиданная, мгновенная смерть любимого человека – восторженного, веселого, циничного, ироничного, пытливого – погрузила Коко в страшную депрессию. Она даже лишилась дара речи. Единственным выходом из создавшейся ситуации друзья посчитали звонок к Мисе. Та мгновенно примчалась, и оставалась возле подруги долгие дни.

Но не только задушевная подруга вытащила Коко из прострации душевного опустошения. Тайна ее выживания кроется в простых словах, сказанных Коко своему близкому знакомому Раймону Массаро:

– Не забывайте, Раймон, что если даже вы окажетесь на самом дне горя, если у вас не останется вообще ничего, ни одной живой души вокруг – у вас всегда есть дверь, в которую вы можете постучаться… Это – работа!

«Безвкусица имеет пределы, только хороший вкус бесконечен»

А вскоре любвеобильная Шанель, пережив смерть близкого, затевает краткую отдушину-интрижку с Лукино Висконти. «Этот уроженец Милана, прямой потомок знаменитого рода гибеллинов, в свои тридцать лет был одним из самых соблазнительных персонажей. Приехав в Париж, он встретился с Шанель, которая произвела на него сильнейшее впечатление – по его собственным словам, он был очарован редкостным сочетанием в ней «женской красоты, мужского ума и фантастической энергии». Приключение было недолгим – тайные мужские предпочтения Висконти были сходны с теми, что и у Кокто, – но оно переросло в глубокую дружбу, которая продлится до самой смерти Габриэль».