Кристина Жордис - Махатма Ганди

Каким образом совершился переход от одной стадии к другой на фоне политической борьбы в Южной Африке — вот вопрос, поставленный началом его зрелости.

Во время краткого пребывания в Индии он познакомился с Гокхале [66] Гопал Кришна Гокхале (1866–1915) — деятель национально-освободительного движения Индии, один из ведущих лидеров умеренного крыла Индийского национального конгресса (ИНК). Член Законодательного совета Бомбея (1899), член Центрального законодательного совета при английском вице-короле в Индии (1902), президент ИНК (1905). В 1905–1915 годах — основатель и лидер Общества слуг Индии, выступавшего за социально-бытовые реформы. , который полностью посвятил себя общественной жизни [67] «Он был и остался для меня совершеннейшим человеком на политической арене… Мне казалось, что он соответствовал требованиям, которые я предъявлял к политику: чистый, как хрусталь, мягкий, как агнец, храбрый, как лев и рыцарь во всех отношениях» (см.: Green М. (Ed.) Gandhi in India in his Own Words. Hanover, 1987). . Мудрый и уважаемый лидер стремился окружить себя талантливой молодежью и вместе с великим Тилаком [68] Балгангадхар Тилак (1856–1920) — индийский ученый и политический деятель. Известен под именем Локаманья («Почитаемый народом»), был владельцем и редактором «Кесари», еженедельной националистической газеты на маратхском языке. Неоднократно приговаривался к тюремному заключению по обвинению в подстрекательстве к мятежу. Активно участвовал в деятельности Индийского национального конгресса, но, будучи сторонником политического радикализма, сыграл важную роль в его расколе в 1907 году на умеренных и экстремистов. В 1914 году основал Индийскую лигу гомруля, впоследствии занял более умеренную позицию, направленную на сотрудничество с мусульманами в рамках пакта Лакхнау (1916), который признавал право голоса за мусульманским меньшинством. , «политиком до мозга костей», вечно несогласным со своим более умеренным старшим братом, заложил основы идеологии, полностью противоречившей гандиевскому ненасилию (при этом, как и Ганди, опираясь на религию). Однако они договорились о том, чтобы устроить Ганди встречу и большое собрание. Ганди всколыхнул общественность речами и памфлетами (один из них он за месяц написал в Раджкоте и разослал во все уголки страны — влиятельным людям и в газеты, по отработанной схеме, — его быстро пришлось переиздать), он получил восторженную поддержку прессы и главных лидеров, работал не покладая рук… В результате молва о его подвигах достигла (в искаженном варианте) Южной Африки, где он в одночасье стал самым известным и ненавистным в стране вожаком.

Его высказывания по-прежнему были умеренны. Однако его обвинили в том, что он «облил помоями» землю, которая его приютила, «вывалял в грязи европейцев из Наталя, чтобы они стали так же черны, как его собственная кожа». Корабль, на котором он привез свою семью, был забит «иммигрантами-кули»; к несчастью, практически одновременно в порт зашел другой корабль с таким же грузом: Ганди обвинили в организации нашествия, волны иммиграции в Наталь. Две тысячи европейцев собрались, чтобы помешать индийцам высадиться на берег, а потом чтобы убедить их вернуться в Индию, пригрозив сбросить их в море, если будут сопротивляться. Ни живы ни мертвы индийцы все-таки остались. Портовые власти отправили их в карантин под предлогом случая чумы, зафиксированного в Индии. Все это время ненавидимый европейцами Ганди, виновник всей этой беды, старался подбодрить соотечественников. Тщетные угрозы раздавались почти месяц, после чего индийцам разрешили сойти на берег. За исключением Ганди, который должен был дождаться ночи. Ему пришлют подмогу, чтобы защищать его в случае нападения. Наконец он ступил на твердую землю. Толпа тотчас узнала его и жестоко поколотила.

«Я почувствовал себя дурно и попытался опереться на ограду дома, чтобы перевести дух. Но это было невозможно. Меня продолжали избивать. Случайно мимо проходила жена старшего полицейского офицера, знавшая меня. Эта смелая женщина пробралась сквозь толпу ко мне, раскрыла свой зонтик, хотя никакого солнца уже не было, и стала между мной и толпой. Это остановило разъяренную толпу, меня невозможно было достать, не задев миссис Александер» [69] См.: Ганди М. К. Моя жизнь. .

Тут прибыло подкрепление, и Ганди проводили в дом друга. «Надвигалась ночь, а из толпы неслись крики: “Давайте сюда Ганди!”» Ситуация складывалась угрожающая, так что господин Александер, опасаясь за жизнь Ганди, его друга и его семьи, посоветовал ему бежать, переодевшись в чужое платье. «По предложению м-ра Александера я надел форму индийского полицейского, а голову обернул мадрасским шарфом так, чтобы он меня закрывал, как шлем. Один из двух сопровождавших меня агентов сыскной полиции переоделся индийским купцом и загримировался, чтобы быть похожим на индийца». Пока они бежали через черный ход, храбрый мистер Александер, отвлекая внимание толпы, распевал вместе с ней: