Барри Дененберг - Ранним воскресным утром. Пёрл-Харбор. 1941

Надеюсь, его новый кабинет будет лучше, чем этот, который так мал, что ему приходится сваливать все в кучу.

Конечно, папа настоял, что сам будет паковать книги. Папа очень гордится своей библиотекой, а многие книги старые и ветхие, поэтому, я думаю, он боится доверить их людям, которые пришли помогать при переезде.

Я не знаю, почему они называют эти ужины «вечеринками», а не обычными «ужинами». На этих вечеринках много курят, пьют, едят и говорят. Разговоры — это и есть причина, по которой у нас бывает так много званых ужинов. (Если не считать того, что мама любит хвастаться своим кулинарным мастерством. В каком бы городе мы ни жили, все всегда с радостью принимают приглашения на мамины званые ужины. Думаю, у нее есть какая-то репутация или что-то такое.)

Именно так папа получает большую часть информации. Он называет это «исходными данными». Он действительно серьезно относится к таким вещам, как политика и международные отношения, особенно в последнее время.

Папа действительно мастерски умеет заставить своих гостей говорить. Для меня это очевидно, но, может быть, только потому, что я знаю, как он действует.

Сначала появляются коктейли.

Папа смешивает напитки и следит, чтобы мартини был по-настоящему сухим, а бурбон по-настоящему старомодным. Я не понимаю, в чем заключается «сухость», но думаю, что «старомодность» означает, что в бурбоне много вишен и кусочков апельсина.

Мама ведет дам по дому и поддерживает «женские разговоры», как она это называет: кулинария, одежда, соседи, школа и тому подобное, хотя ничто из этого (кроме кулинарии) на самом деле маму не интересует. Таким образом, папа может сосредоточить внимание на мужчинах и приступить к светским разговорам.

Во время светских разговоров папа много говорит о всяких пустяках, в основном о спорте, машинах, спортивных машинах и погоде.

Он говорит так много, что создается впечатление, будто он очень открытый человек и стремится поговорить обо всем на свете. Это приводит гостей в соответствующее настроение, созданию которого способствует то, что папа называет «универсальной смазкой», — алкоголь. Конечно, никто никогда не замечает, что папа всегда пьет только сельтерскую воду. Он не любит алкоголь; говорит, что алкоголь затуманивает сознание. Папа любит держать свое сознание очень ясным.

Когда мы с Энди были младше, мама кормила нас ужином до приезда гостей. Потом, когда приходили гости и видели, какие мы большие (хотя Энди на самом деле козявка), мы поднимались в свои комнаты и проводили там остаток вечера. Теперь, когда мы стали старше, нам разрешают ужинать с гостями, что бывает довольно скучным. Но я думаю, папа огорчился бы, если бы я сказала, что хочу поужинать до приезда гостей и провести вечер за чтением в своей комнате.

К тому времени, когда все приступили к ужину, раз или два выпили, папа закидывает такую удочку: «Я не знаю, все это мне чертовски непонятно, сенатор (или генерал), и я бы действительно хотел услышать ваше мнение об этом». Это практически все, что им надо. Они срываются и несутся, болтают, делая паузы только для того, чтобы похвалить мамину курицу в вине или великолепную телятину, а потом возвращаются к Рузвельту, Гитлеру, Черчиллю и Муссолини.

После десерта, кофе, сигар и бренди мама и папа, как два маленьких буксира, тащат своих раздутых гостей к передней двери, где папе неизменно приходится говорить: «Вот ваше пальто и шляпа, куда же вы торопитесь».

Завтра вечером на ужин придет один изоляционист. Я об этом знаю, потому что мама готовит мясной рулет, пюре и яблочный пирог. Мама говорит, что изоляционисты настолько любят все американское, что все это съедают с каждым приемом пищи, хотя мне сложно этому поверить. (Иногда не знаешь, верить или не верить некоторым вещам, которые говорит мама. Папа говорит, что у нее очень сухое чувство юмора, я думаю, такое же сухое, как мартини.) Даже если человек изоляционист, ему надоест каждый раз есть мясной рулет, пюре и яблочный пирог.

Мама говорит, что изоляционисты живут в придуманном мире и что они могут обманывать себя, но не обманут ее. Особенно она ненавидит Чарлза Линдберга, хотя весь остальной мир его любит. Мама называет его Королем Изоляционистов и говорит, что только потому, что он знает, как управлять самолетом, все прислушиваются к его словам. Мама считает, что, если бы у него не было такой обманчивой мальчишеской улыбки, никто бы особенно не интересовался его мнением.