Фредерик Филипс - Формула успеха

Еще одной проблемой оказалась необходимость снова, после многих лет сознательно неторопливой работы, достичь довоенного качества и темпов производства. Такие требования не всегда встречали понимание, и, сказать по правде, несколько коротких забастовок начались по самым тривиальным причинам. Это, впрочем, послужило нам хорошим уроком. Так, на заводе стекломасс изменили часы работы, но никто не позаботился объяснить рабочим, почему это произошло. В результате в десять часов утра раздался звонок: на заводе стекломасс забастовка! И вот я отправился туда и скоро оказался лицом к лицу с людьми, у которых накопилось множество претензий.

Конечно, я готов был обсудить все претензии, но сначала следовало возобновить работу. Потребовалось проявить волю. Я подошел к оператору огромного пресса и сказал:

— Давай, приятель, запускай машину. Все остальное — потом.

Через несколько минут буханье пресса раздалось по всему заводу, и, кто бы сомневался, скоро заработали все цеха. Тогда я начал переговоры с представителями рабочих. Мне выложили множество застарелых проблем, порой более, порой менее справедливых. Чтобы разобраться во всем, потребовалось бы много времени. Наконец я взглянул на часы и сказал:

— Поеду-ка я домой пообедаю. Я обещал жене, что буду обедать дома, потому что сегодня, видите ли, мой день рождения.

— Да если б мы знали об этом, господин Филипс, мы б никогда этого сегодня не сделали!

Такой ответ был весьма показателен для наших отношений. Так что мы в тот же день пришли к соглашению по ряду конфликтов, которые и возникли-то исключительно из-за недостатка личного общения.

Некоторое время спустя возникли сложности на стеклодувном заводе. Стеклодувы наши пришли к заключению, что их работа значительно тяжелее, чем у рабочих всех других филипсовских заводов. Кроме того, они считали, что слишком велик разрыв между нормами выработки на различные типы электроламп. Таким образом, возникала возможность злоупотреблений: бригадир мог поручить более легкую работу своим приятелям, оставив задания потяжелее другим.

В этом конфликте были затронуты две проблемы. Поскольку нам хотелось узнать непредубежденное мнение, то расследовать первую жалобу мы попросили независимых экспертов. Те пришли к заключению, что мы действительно недоплачиваем стеклодувам, так что эта претензия рабочих была вполне справедливой. А нормы выработки рассматривала специальная комиссия, в которую вошли не только хронометристы, но и рабочие-ветераны, стеклодувы с большим опытом работы, пользующиеся у коллег уважением. Разумеется, мы всегда старались справедливо оплачивать труд и в этом случае тоже смогли ликвидировать стихийно возникший дисбаланс.

В то время как политики пытались сформировать наше первое правительство, мы с Оттеном были заняты возрождением наших зарубежных организаций и добыванием денег на восстановление «Филипса». Мы пришли к заключению, что правительственный заем на девяносто миллионов гульденов, включая тридцать уже нами полученных, как раз поможет нам встать на ноги. Предприняв необходимые шаги в этом направлении, мы с Оттеном отправились в Лондон, откуда он поехал в Америку, а я — в Швецию. В Лондоне я встретился с главой нашего представительства в Швеции, который ввел меня в курс возникшей в Стокгольме проблемы, которая, надо заметить, была типична для того периода.

Агентом по сбыту там был швед, Герберт Кастенгрен, а агентом по техническим вопросам — голландец, Ринсе Хилкема. Кастенгрен, у которого имелись налаженные отношения с ведущими политиками и чиновниками, регулярно встречался с ними для обсуждения текущей ситуации и был очень полезен. Однако случилось так, что секретарша у него была немка, и к тому же время от времени его посещали наши эйндховенские «вервальтеры», в особенности доктор Газе, которому немцы доверяли финансовые вопросы. Тот самый доктор Газе, который так усложнил мне жизнь во время нашей поездки в Швейцарию в 1943 году. Газе и в Швеции пытался протолкнуть кое-какие нововведения, которым Кастенгрен противился, как только мог. Тем не менее немцев принимали вежливо, что вызвало острое раздражение у голландцев, работавших в нашем шведском представительстве, и пуще всего у Хилкема. Он поклялся, что, как только Гитлера победят, шведы, и в первую очередь Кастенгрен, заплатят за свое поведение. Так что Кастенгрен с Хилкема были на ножах. Оттен, будучи в Лондоне, высказал Кастенгрену, что он обо всем этом думает, в результате чего тот решил покинуть «Филипс». Так обстояли дела на момент моего приезда в Стокгольм.