Эрнст Юнгер - Излучения (февраль 1941 — апрель 1945)

Затем я приобрел подробное описание кораблекрушения американского брига «София», Париж, 1821 г. И наконец, «Искусство дуэли» Тавернье с его же собственноручным посвящением А. Гершелу, которого называет «королем фотографов».

Даже просто рыться во всех этих вещах небесполезно. Ум воспринимает, походя, массу имен и дат, они затем улетучиваются, оставляя, однако, все же своего рода гумус, дающий ему пищу, какое-то неопределенное знание, которое часто выше точного; оно оставляет на кончиках пальцев ощущение границ и переходов духовных форм. Ни одна из прогулок по набережным, в этом смысле, не была напрасной; так, прелесть охоты состоит в выслеживании красного зверя, а не в мертвой добыче.

Париж, 1 сентября 1942

1 сентября; на набережной Сены уже отпечатался узор желтых, сердечком, листьев тополя. Мы вступили в четвертый год войны.

Вечером у Валентинера поглядеть на опускающуюся на крыши ночь. Ласточки и черные стрижи улетели. Затем с Шармиль в Тюильри; сидя на скамье под искрящейся на небе Большой Медведицей, разговаривали о цветке с золотой чашечкой, цветке воображения.

Чтение: Поль Моран, «Жизнь Ги де Мопассана». Из тех букетов, где в цветах кишат разноцветные пауки и змеи. Вообще, не надо бы браться за биографии людей, которых не очень любишь.

Париж, 2 сентября 1942

Днем в Багателе. Листья желтеют, зацветают астры. Доверительный разговор в Павильоне.

Плохо спал ночью. Существуют сны, когда вместо образов возникают мысли, и тогда нам не проникнуть под низкие своды форм — не пробиться к разгадкам.

Париж, 8 сентября 1942

Вечером у Валентинера, там Анри де Монтерлан и Небель, приехавший с островов. Небель рассказал об одном пророчестве XVI века, согласно которому в наше время будет разрушен Кёльн. Он считает, что все исполнилось в точности, по букве и по месту, так как разрушен только центр города, соответствующий тогдашним его границам. Затем речь шла об американизации, к которой неминуемо ведет разрушение старых городов.

Также о Де Квинси, {88} 88 Де Квинси Томас (1785–1859) — английский писатель, постоянно принимал в качестве наркотика опиум; его опыт переживания «предельных» ситуаций оказался полезным для позднейшего мироощущения европейского декаданса. Небель принес такое его английское издание, что у меня потекли слюнки. О боях быков, из-за которых Монтерлан мальчиком убегал из дома. О герцоге Сен-Симоне и о воспоминаниях Primi Visconti при дворе Людовика XIV. Монтерлан рассказал анекдот о графе фон Гише, который он там откопал и упомянул затем в одной из своих книг.

Париж, 9 сентября 1942

Завтрак у Моранов, где кроме них я видел еще Бенуа-Мешена. Разговор о Мопассане по поводу биографии Морана. Он говорит, что у него есть еще много неизвестных писем этого автора. Затем о Д’Аннунцио, {89} 89 Д’Аннунцио Габриэле (1863–1937) — итальянский писатель, воин и политический деятель, ярый сторонник фашистской идеологии. которого Бенуа-Мешен отыскал однажды на его острове. Как-то Д’Аннунцио, находясь на своем маленьком военном корабле, приказал палить из пушек всякий раз после того, как он произносил здравицы в честь различных наций. Наконец после особо сердечного тоста за Францию образовавшийся венец порохового дыма медленно поплыл в воздухе. После этого Д’Аннунцио обратился к гостю: «Ну, верите Вы теперь, что я поэт?»

Далее Бенуа-Мешен говорил о вербовке шестиста пятидесяти тысяч рабочих, которых Германия требует у Франции, о связанных с этим возможностях и убытках, Среди прочих он назвал усилившуюся опасность катастроф, которую несет с собой такая масса, о чисто технической надобности разобщенных людей для Центральной Европы, опасных и для Франции, хотя бы в силу их соседства.

Этот министр производит впечатление человека тонкого ума. Его ошибка в том, что, находясь на распутье, он сделал неправильный выбор и теперь стоит на тропе, становящейся все у́же и ведущей в тупик. Ему приходится прилагать бо́льшие усилия, тогда как результат становится все ничтожней. Таким образом растрачивается энергия; все это заставляет совершать отчаянные шаги и наконец приведет к краху. Европа похожа на прекрасную женщину, у которой нет недостатка в женихах; она же ждет своего суженого.

Затем в парке Багатель с Шармиль, которую встретил у Эйфелевой башни. Чудесно цветут астры, особенно одна, на кусте которой светятся мириады бледно-серых бутонов чуть больше булавочной головки. Цветок делает честь своему имени, словно отражая небо в своем микрокосме.