Эрнст Юнгер - Излучения (февраль 1941 — апрель 1945)

Конечно, как молодой офицер я был за Людендорфа. Этому способствовало и одно замечание Гинденбурга, расстроившее меня: «Опасно в такие молодые годы получать высшие награды». Тогда мне это показалось педантством, сегодня же я знаю, что он был прав. Подтверждение своим словам он видел на примере судеб некоторых участников кампаний 1864, 1866 и 1870 годов.

Париж, 12 мая 1943

Разговор с докторессой, позвонившей мне, так как ее муж был арестован в Виши как раз на следующий день после того визита в Париж. Поскольку подобные аресты совершаются по так называемому указу «мрака и тумана», изданному Кньеболо, т. е. без указания причин и места лишения свободы, то прежде всего предстояло выяснить, куда его упрятали. Я рад, что она мне доверяет.

Париж, 13 мая 1943

Вечером с д-ром Гёпелем, Зоммером и Геллером в «Шапон Фэн» у Порт-Майо. Разговор о картинах и о волшебстве вложенной в них художественной субстанции. Банкир Оппенгейм, приобретя «Белые розы» Ван Гога, два часа рассматривал эту картину, а потом отправился на заседание, где приобрел большинство акций Национального банка, — это была его самая крупная сделка. Если посмотреть с этой стороны, то владение картинами дает магически-реальную власть.

Разговор с начальником, устроившим праздничный обед. При этом он произнес тост, характерный для его профессии: «Je peux vivre partout, ou j’ai quarante copains». [137] «Я могу жить везде, где найду сорок друзей» ( фр .).

Вернувшись к себе, я долго размышлял о трагедии людей, которых здесь встретил. Например, здешний хозяин, именуемый соседями «Le Boche de la Porte Maillot». [138] «Бош Порт-Майо» ( фр .). Он одержим марсиальной страстью и детской любовью к немцам, чей боевой дух товарищества ему сродни. Мне было трогательно видеть, сколь беспомощно он пытается привести эту астрологическую связь в соответствие с региональной противоположностью крови.

Париж, 15 мая 1943

О стиле. Требование Шопенгауэра не включать относительные придаточные предложения в главное, а каждую фразу строить отдельно — совершенно справедливо, если это касается ясного, логического хода мыслей в их последовательности. Напротив того, преподнесение и переживание образов вводом относительного предложения может быть даже усилено. Напряженность нарастает и перехлестывет через край, словно ток фразы, будучи прерван, возгорается.

Мы долго пользуемся этими средствами, пока не задумаемся над ними, и становимся похожи на крестьянина, однажды к своему удивлению узнавшего, что говорит прозой.

Продолжаю Иисуса, сына Сирахова. Прекрасны описания луны, солнца и радуги, которые можно найти в 43-й главе. По соседству — мысль о том, что каждая деталь творения хороша: зло имеет провидческий характер; оно распределяется во времени так, как это нужно Богу. Для иллюстрации приводится скорпион. Например, в химическом процессе, при изготовлении арканита, попутно выделяются яды, участвуя в промыслительном плане премудрости.

Одна такая фраза, которых в Сирахе множество, может стать фундаментом философем, нравственных учений или провидческих образов в стиле Якоба Бёме. {153} 153 Бёме Якоб (1575–1624) — немецкий философ-самоучка, сапожник по профессии; создал свою натурфилософсистему, содержащую зачатки диалектики, и изложил ее на языке библейских и мистических символов. В этом смысле Библия, безусловно, — Книга Книг, семя и праматерия всей письменности; она произвела на свет мировые литературы и будет производить их и впредь.

В Иисусе, сыне Сираховом, помимо мудрости и острословия, просеянного в ходе мировой истории, заключена вся полнота Востока, ибо: «Я мог бы сказать еще больше; я полон мыслями, как полная луна». [139] В русском варианте Книги Иисуса, сына Сирахова, эти слова обнаружить не удалось.

Еврейский народ должен вернуться к своей великой литературе, и чудовищные гонения, которые он теперь претерпевает, наверняка ему этот путь укажут. Еврей, подчас неприятный своим умничаньем, становится другом и учителем там, где он глаголет устами мудреца.

Ганновер, 19 мая 1943

Отъезд в Кирххорст с Северного вокзала. Накануне беспокойная ночь. Пока выносили вещи, успел написать несколько строк президенту, препоручая ему супруга докторессы, место заключения которого стало известно.

Поздно вечером прибыл в Ганновер, где был встречен воздушной тревогой. Спустившись в бомбоубежище, продолжил чтение — отчет о несчастных охотниках за лангустами, забытых на острове Сен-Поль и погибших от цинги. Их судьба позволяет заглянуть как в тайны одного из самых заброшенных островов, так и в тайны нашего делового мира, фирма, эксплуатировавшая эти кишащие лангустами скалы, обанкротилась, и ее посланцы вместе с остатками имущества исчезли из сознания сограждан.