Андрей Болибрух - Воспоминания и размышления о давно прошедшем

Не зря позднее сюрреалисты так часто цитировали немецких романтиков, а Новалиса считали своим непосредственным предшественником.

Именно благодаря школе, пройденной у Новалиса, я оказался способен к тому глубокому восприятию поэзии, которым обладал когда-то. То, что осталось сейчас, — это лишь воспоминания о том, что и как я был способен чувствовать в то время, когда занятия поэзией составляли значительную и лучшую часть моей жизни.

Занимаясь стихотворчеством, я никогда не испытывал желания напечатать свои стихи или добиться какого-либо другого признания. Для меня это было чисто внутренней потребностью, образом жизни. Разумеется, я часто читал свою любовную лирику друзьям во время многочисленных походов, которыми мы так увлекались в то время, или в процессе очередного веселого студенческого застолья. Тот легкий эпатаж, которым были проникнуты эти мои стихи, очень гармонировал с нашим тогдашним отношением к жизни.

Однако признание, пусть кратковременное и своеобразное, совершенно неожиданно нашло меня в один из летних дней 1972 года.

В этот день мы отправились в очередной поход в Подмосковье, нагрузившись спиртным, едой и кинокамерой. Традиционный состав моих друзей Саши Петрова и Коли Приезжего пополнился в этот раз двоюродным Сашиным братом Андреем, баскетболистом громадного роста, учившимся в Университете дружбы народов и писавшем диплом по А. Платонову, а также нашим однокурсником тихим умницей Сашей Подколзиным, тоненьким, как бы целиком состоящим из шарниров, непостижимым образом в каждый момент времени находящихся в равновесном состоянии, человеком.

Мы сошли на одной из станций Павелецкой железной дороги, нашли симпатичную поляну и приступили к пикнику, затем играли в футбол, пели песни под гитару, спорили о литературе, вспоминали интересные истории, в общем, все шло как обычно, пока внезапно не обнаружилось, что мы просчитались с количеством спиртного, которое как-то незаметно и очень быстро кончилось.

Но тут Андрей загадочно улыбнулся и вынул из рюкзака спрятанную в загашнике бутылку водки, но при этом сказал, что этого явно не хватит на всех, только раззадорит и испортит удовольствие. Поэтому он предлагает разбиться на две команды и устроить соревнование за право выпить эту бутылку.

Поскольку Подколзин ничего не пил, его вывели из состава участников и назначили судьей, а само соревнование должно было состоять в беге на четвереньках на скорость.

Была отмерена дистанция, Подколзин взялся за кинокамеру, чтобы запечатлеть все детали предстоящего бега, и дал старт.

Смутно помню, что сразу потерял направление и застрял в каком-то кусте, ибо, как оказалось, не так-то просто бежать на четвереньках и при этом высоко задирать голову, стремясь сохранить ориентацию в пространстве. Впрочем, похожая участь постигла и остальных моих друзей. Лишь Андрей добрался до конца, да и то лишь потому, что заранее продумал стратегию гонок: он не суетился, а неторопливо переставляя свои могучие баскетбольные конечности, в несколько приемов достиг цели.

Надо ли говорить, что победители в конце концов поделились с побежденными, и когда мы добрались до станции, то были уже настолько хороши, что пропустили тут же подошедшую электричку, идущую в Москву. Впрочем, нас это совершенно не огорчило, потому что на указанной станции оказался прекрасный вместительный пивбар, куда мы с большим удовольствием и направились.

Остальную часть истории я рассказываю со слов своих друзей, потому что отключился после первой кружки пива и смутно помню происходившее. Говорят, что в некоторый момент я встал из-за стола и начал читать свою любовную лирику, периодически прерываясь на то, чтобы сделать очередной глоток пива. Переполненный зал затих, и вдруг один из завсегдатаев поднялся со своего места, подошел ко мне и, ничего не говоря, поставил передо мной неначатую кружку. Затем сорвался со своего места второй человек, третий… Один из подошедших, хватив кружкой о стол, даже сказал в порыве чувств: «Вы наш советский Есенин» (что уж никак и ни в каком смысле не соответствовало действительности).

Скоро весь стол передо мной оказался уставленным кружками, пиво стекало на пол, и я теперь все чаще прерывался не только на то, чтобы сделать очередной глоток, но и на то, чтобы сдуть со стола стекающую на меня пену.

Потом мы снова оказались на платформе, электрички долго не было, и мы решили пройти до следующей станции пешком вдоль путей. Плохо помню происходившее затем, остался в памяти лишь образ Андрея, зачем-то пытавшегося сбивать с электрических столбов чашечки изоляторов своим туристским топориком, и удивленные и немного встревоженные лица поздних пассажиров вагона, в который в конце концов благополучно ввалилась наша компания.