Софья Бенуа - Мэрилин Монро. Жизнь в мире мужчин

А уже 14 июля 1956 года на аэродроме в Лондоне кинозвезду встречала шумная толпа. Как и в США, в Англии Мэрилин хорошо знали и по фильмам, и по изображениям на сувенирной продукции. Пробившись сквозь толпу, чета Миллеров укатила на черном лимузине в сопровождении кортежа из пятидесяти машин.

Миллеры сняли у лорда Мура дворец в георгианском стиле. Они ходили на приемы и давали интервью. Это было хорошей рекламой для нового фильма, который снимался под эгидой компании «Монро продакшнз». К тому же эта пара уже давно фигурировала на вывеске компании.

Перед вылетом из Нью-Йорка Миллер сказал своему литературному агенту, что надеется в Лондоне обрести новое вдохновение и что его работоспособность достигнет своего пика. Однако присутствуя на бесконечных интервью, устроенных Грином для кинозвезды, Миллер вдруг резонно ощутил себя «старым франтом, вышедшим в свет с молодой кокеткой, допускающей одну бестактность за другой». Ему нужна была совсем другая жена: тихая, спокойная, домашняя, надежная. А эта являла собой вожделенную мечту каждого американца старше возраста полового созревания. И неудивительно, что рядом с ней он производил впечатление старого отца, с кислой миной сопровождающего шикарную дочь. Широко разрекламированная мировой прессой «пара века» оказалась всего-навсего «рекламной формулой, не соответствующей действительности». И пока чета Миллеров пребывала в Англии, некий остроумный журналист подметил: «Артур Миллер показался мне сторожем морга, которому поручили стеречь труп царственной особы».

По совету Ли Страсберга фильм «Принц и хористка» с Мэрилин в главной роли снимался и ведущий актер англоязычного мира Лоуренс Оливье. На съемочной площадке присутствовали все те же члены «мафиозной» группы – от Грина до Паулы Страсберг, с утра до вечера пичкавшей Монро разными таблетками. И которая не уставала петь дифирамбы кинодиве, щебеча фразы наподобие этой: «Ты не сможешь назвать ни одного человека, – я имею в виду, и самого Христа, – который по популярности превосходил бы тебя».

Мэрилин Монро на трапе самолета «American Airlines», 1956 г.

Во время съемок произошел конфликт, вернее, среди прочих конфликтов произошел один весьма важный, когда Мэрилин, чтобы избавиться от порядком надоевшего ей Милтона Грина, предложила дельцу полмиллиона долларов в качестве отступного. Но предложение было отвергнуто. И Мэрилин Монро, и Артур Миллер были удручены этим обстоятельством.

Впрочем, немного погодя, когда будет известен грустный финал их лондонского проекта, Грин с радостью уступит свои акции за восемьдесят пять тысяч долларов, и тогда же компания «Монро продакшнз» лопнет, как мыльный пузырь.

В августе Артур Миллер был вынужден оставить Мэрилин, чтобы вылететь к старшей дочери, впавшей в нервную депрессию. Как любой ребенок в ее положении, она считала, что любимый отец предал ее. Девушка грозилась покончить жизнь самоубийством.

Но не успел Миллер наладить контакт с дочерью, как из Лондона посыпались телеграммы с тревожными сообщениями о болезни Мэрилин. Драматург был вынужден вылететь обратно. После его отъезда она и в самом деле не снималась и почти не вставала с постели. Казалось бы, это свидетельствовало о цельности их брака.

Прекрасно зная, что в Лондоне готовится премьера нового варианта пьесы Миллера «Вид с моста» в постановке Питера Брука, она вдруг начала требовать от мужа создания пьесы лично для нее, в которой бы она сыграла «большую, настоящую роль».

10 октября 1956 года состоялась премьера, и это событие внесло свежую трещину в отношения «пары века». Триумф наступил в тот момент, когда зрители обнаружили в зале Мэрилин Монро, они аплодировали, обезумев от восторга. Мэрилин принимала аплодисменты в ярко-красном атласном платье без бретелек. Виновник вечера – драматург Артур Миллер оставался на заднем плане.

Британский фотограф Сесил Битон и Коко Шанель

Впрочем, нечто подобное – глубокое разочарование – пережила и Мэрилин после выхода на экраны фильма, в котором она снималась в Лондоне. Фильм получился неудачным, поскольку не отличался ни глубиной содержания, ни развлекательностью, в каждом кадре чувствовалась лишь наигранная, убогая фальшивость.