Софья Бенуа - Мэрилин Монро. Жизнь в мире мужчин

Будничная жизнь простого народа. Америка 20 – 30-х гг. ХХ века

Как только девочке исполнилось семь лет, произошло непоправимое, а именно столь серьезное обострение болезни у ее матери, что врачи были бессильны что-либо исправить. В последние месяцы состояние ее матери было довольно странным, дни безысходной депрессии сменялись бесконечной, навязчивой болтовней о грехах и страхах или еще хуже – взрывами необоснованной ярости. В один из таких дней Глэдис вдруг набросилась на подругу с обвинениями, что та хочет похитить у нее ребенка, как раньше хотела похитить ее любовника, отца Нормы. В руках помешанной мелькнул нож. На крики сбежались соседи… И вот уже мать несчастной девочки срочно отправлена в ту же больницу, в которой совсем недавно скончалась ее собственная мать, бабушка Нормы Джин.

Исключая короткие перерывы, Глэдис будет лежать в психиатрической лечебнице на протяжении почти всей жизни Мэрилин. «В своей одержимости Глэдис следовала дорожкой, проторенной собственной матерью. Религиозный фанатизм и чувство вины за неведомый грех встречаются как при маниакальных расстройствах, так и при шизофрении», – сообщает нам биограф звезды Энтони Саммерс. Подобный путь расстилался перед только-только вступавшей во взрослую жизнь девочкой. И этой девчушке предстояло пройти через ловушки страха, каверзы всевозможных препятствий, через боль, насилие и надежду …

Когда Глэдис Бэйкер отвезли в больницу, ее подруга по работе Грейс Мак Ки сказала плачущей Норме:

– Зови меня тетя Грейс. Я позабочусь о тебе, пока твоя мама не поправится.

Так снимались первые фильмы знаменитых голливудских студий

Однако Грейс не могла полностью посвятить себя заботам о ребенке, к тому же совсем недавно она сменила работу, устроившись на «Коламбиа» архивариусом. Женщина решает передать девочку на попечение властей Лос-Анджелеса, оставив для общения с Нормой лишь выходные дни. Вскоре Норму поместили в семью, получавшую на ее содержание двадцать долларов в месяц. С этого момента начались мытарства несчастной девочки по приемным семьям.

Норма Джин Мортенсон сменила десять приемных родителей, два года провела в сиротском приюте Лос-Анджелеса, затем еще в одной приемной семье и, наконец, четыре года с опекуном, назначенным ей властями округа после помещения ее матери в психиатрическую клинику. «Длинная цепь лишений и страданий стала классической основой для будущего психического расстройства», – констатировал Э. Саммерс в книге «Богиня». Этому же биографу принадлежит великолепная фраза: «Жизнь Мэрилин Монро, в которой ей суждено было познать блеск славы и мрак трагедии, разворачивалась по безжалостному сценарию, написанному ее прошлым».

Кларк Гейбл и Мэрилин Монро. Еще девочкой она говорила, что он мог быть ее отцом

В 1935 году, в день рождения Нормы, тетя Грейс Мак Ки объявила девочке, что выходит замуж за доктора Годдара. Норме Джин на тот момент исполнилось девять лет. Девочка даже побывала на свадьбе, но так и не стала частью новоиспеченной семьи. Оказалось, что у мужа Грейс трое взрослых детей от первого брака, которые по желанию их матери переехали к отцу спустя всего несколько дней после свадьбы. Перед их приездом Грейс Мак Ки взяла хрупкую девчушку за руку, и, прихватив чемодан, отвела ее на Эль Чентро-авеню, где находился детский приют.

Именно этот переломный возраст в девять лет оказался запечатленным в сознании Нормы как время, когда ее изнасиловали. Даже будучи звездой, Мэрилин Монро внушала себе и другим, что заикается из-за того, что на девятом году жизни пережила насилие.

В 1954 году кинозвезда раскрыла публике шокирующие подробности: «Мне было почти девять. Я жила в семье, которая сдавала комнату мужчине по имени Киммель. Это был человек сурового вида. Все с уважением относились к нему и называли не иначе как мистер Киммель. Я как-то проходила мимо его комнаты, когда дверь открылась и он тихо сказал: «Норма, зайди, пожалуйста…». Он улыбнулся мне и повернул ключ в замке. «Теперь ты не можешь уйти отсюда», – сказал он, как если бы мы с ним играли в игру. Я стояла и во все глаза смотрела на него. Мне было страшно, но я не осмелилась подать голос… Когда он обхватил меня руками, я изо всех сил начала брыкаться и драться, но я не произнесла ни звука. Он был сильнее, чем я, и не отпускал меня. Все это время он шептал мне на ухо, чтобы я была хорошей девочкой. Когда он открыл дверь и выпустил меня, я бросилась к своей «тете», чтобы рассказать, что мистер Киммель со мной сделал. «Я хочу тебе кое-что рассказать, – запинающимся голосом пробормотала я, – о мистере Киммеле. Он… он…»»