Красимира Стоянова - Правда о Ванге

— Я оставлена именно здесь! Сюда должны приходить запутавшиеся и потерявшие надежду, сюда они и стремятся, подобно птицам находя ориентир. Жаждущий избавления находит путь. А мне остается лишь прочесть письмена его души, не слушая языка, который бывает так говорлив, так умеет все смешать и перепутать, что и сто умов не узнают истину. И еще: я должна не только прочесть вчерашнее и сегодняшнее, но и дать верное направление в завтрашнее. Но я так устала! (Лето 1988 г.)

Мы отходим от Ванги, которая запрокинула лицо к небу и замкнулась в себе, ни один мускул не дрогнет, волос не шевельнется. В сосредоточенности она как бы окаменевает, и благоговейный ужас наполняет наши глупые человеческие сердца. Где она сейчас? А вдруг отлетела ненадолго ее душа, чтобы поговорить с самим Богом? А может быть, душа ее, как девочка в солнечных струях теплой речки, купается в мощных энергетических потоках, что неведомые, незнаемые, текут из космоса на землю, от земли, как пар, поднимаются к небу? Кто знает… Знает она и птицы.

Ну ладно, мы, племянники, ничего не можем понять, а вот мнение нашей мамы:

— Уже столько лет мы вместе! С дня моего рождения я, можно сказать, не отхожу от нее, а все же пребываю в полном неведении — откуда у сестры такие способности? Что это за способности? Не знаю. Как только не называют люди нашу Вангу: и ясновидящей, и гадалкой, и врачевательницей, и оракулом. Для меня она — загадочная прорицательница, которой одинаково ясно видно прошлое, будущее и, конечно, настоящее. Я давно отказалась от объяснений, не ищу их, зная, что ничего не найду, не пытаюсь заглянуть в лабораторию ее души, хотя как раз заглядывать нет нужды, Ванга вся нараспашку, да не теми глазами смотреть на нее надо. Нет, не теми, что у нас на лбу, а совсем иными. Вот так я считаю и так думаю.

Ну ладно, мама — деревенская женщина, занятая каждодневными обыденными хлопотами по хозяйству, некогда ей да и ни к чему пробовать проникнуть во внутренний мир своей сестры. Что ж, разве только одна она смотрит в раскрытую настежь дверь, ничего не видя? Сколько ученых людей приезжало к Ванге, чтобы, как говорится, всплеснуть руками, сделать большие глаза и отправиться восвояси, ничегошеньки не уразумев! «Позвольте, ведь тут чудо, несомненно чудо, — говорил советский ученый Михайлов. — Я не верю, что она могла слышать голос моей матери, умершей 10 лет тому назад. Однако же только моя мать знала то, что сказала мне Ванга. Значит, чудеса бывают?»

Советский врач 3. М. скромно попросила Вангу рассказать о народных врачевателях древности, об их методах лечения. 3. М. — серьезный, начитанный специалист, и, когда прорицательница стала ей называть имена врачевателей (их и знают-то только такие специалисты, как 3. М.), методы их работы, врач была несказанно удивлена: «Можно подумать, что Парацельс — ее личный друг».

Известному болгарскому историку Ванга подробно рассказывала, будто читая увлекательную книгу, о главных событиях XII века, о войнах, которые прокатились тогда по болгарской земле, о героях больших побед и о тех, кто бесславно покинул поле боя. Историк, крупный знаток той эпохи, не усомнился ни в одном приведенном факте. Кроме того, многое он услышал и узнал о том времени впервые. Вот вам и авторитеты прежних школ, вот вам и знания, сохраненные трудами древних, — далеко не все, напротив, самую малость донесли нам покрытые пылью веков хартии.

Вот еще любопытный образец того, как Ванга представляет себе Бога, а я сказала бы — абсолют: по ее глубокому убеждению, Бог напоминает ей некое недреманное око. «Никто не спрячется в доме, никто не скроется в тени дерева, ни один хороший или дурной поступок не остается незамеченным. И не думайте, что вы вольны делать, что хотите, в действиях своих никто не свободен, и всё предопределено. Можно лишь испытывать чувства: радости от доброго поступка, горечи и раскаяния от дурного». Так считает Ванга.

Она безучастна к нашей земной суете, все земное ей представляется мелким, неинтересным. Люди знают, что она человек совершенно бескорыстный, но люди есть люди, не найти, наверное, такой страны, откуда не получила бы она подарок, только подарки ей вовсе не нужны. Вот так и бывает в жизни, что маленький мальчик в далекой Корее растет, как былинка при дороге, не получая от бедных своих родителей подарки даже и в день своего рождения, а арабский шейх, хозяин нефтяных кладовых, богатый как Крез, принимает очередные подношения со скучающей миной на лице.