Красимира Стоянова - Правда о Ванге

Среди посетителей Ванги был один болгарин А. X., который давно когда-то эмигрировал в Австрию. Жил он там неплохо, нашел богатую невесту, женился и сам разбогател. Он все это говорил молча слушавшей его Ванге, а затем добавил: «Все у меня хорошо, да по родине тоскую, извелся совсем». А приехал он в Болгарию на ежегодный осенний праздник урожая. Ванга сказала ему, что, по преданию, в начале этого праздника следует зарезать жертвенного ягненка и приготовить обрядовое кушанье — курбан. «Ягненка, — наказывала Ванга своему гостю, — должен купить и зарезать ты, иначе произойдет несчастье».

Не знаю, как там все получилось, но «австрийский» болгарин не купил ягненка, не приготовил старинное кушанье. Праздник как будто бы удался и без старинных обрядов, да только гость из Австрии скоропостижно скончался и был похоронен в Болгарии, навеки соединясь с землей своей родины, по которой так тосковал.

Ванга как-то заявила в кругу своих родных: «Я присутствую во всех горячих точках планеты, вижу военные столкновения, являюсь свидетелем страшных кровопролитий, предвижу природные катаклизмы и бедствия. Вы ночью спите, а я перелистываю страницы человеческого бытия и переживаю трагедии многих и многих людей».

Слушаю и переношу на бумагу рассказ матери:

— Много лет тому назад, а именно 1 ноября 1950 года, несколько женщин-соседок решили вместе съездить в Рильский монастырь. Была с ними моя свекровь, поехала и Ванга, ей очень хотелось отстоять торжественную службу в церкви по случаю дня Святого Ивана. Служба была очень красивой и очень долгой. Ближе к ее окончанию Ванга стала что-то очень беспокоиться: вертела головой, к чему-то напряженно прислушивалась. Чуть погодя она стала уговаривать богомольцев, которые были к ней поближе, немедленно куда-нибудь уехать, только не оставаться здесь. Но кто же поедет, не дослушав до конца торжественного молебна, кто ни с того ни с сего покинет вот так спешно святое место? Короче говоря, Ванга села в автобус одна, и одна вернулась домой.

А над долиной речки Рилы, отражаясь в блестящих церковных куполах, медленно вспухала черная грозовая туча. Она заполнила все небо, загрохотал гром, молния ударила в старое замшелое дерево, и началось. Прямо конец света! Потоки воды, водопады низвергались с небес на землю. Рила переполнилась водой, она катила камни, волокла целые деревья с корнями, были затоплены дороги, многие села, снесены дома. Мои родственники так перепугались, что не успели убрать от греха подальше свои пожитки, и их унесло течением, как корова языком слизнула.

Свекровь кое-как добралась домой, измокшая и продрогшая, очень перепуганная всем увиденным. После этой истории она слегла и долго болела.

…Как длинная лента, жизнь человеческая перед мысленным взором Ванги, вся перед нею — от дня рождения и до смерти. Конечно, и сама она не знает, почему так получается, что приходит к ней совершенно незнакомый человек и как бы вручает некий свиток, на нем — одной ей видимые письмена, долгий ли, короткий ли рассказ о его судьбе. Причем ни от воли самой Ванги, ни от воли ее гостя не зависит: вручать эту ленту, этот свиток или не вручать прорицательнице. Формула (если можно говорить здесь о формуле) такова: пришел — принес свою биографию. И точка. Так, может быть, и вправду уже с первого дня жизнь человека строго предопределена, «запрограммирована» его судьба? Но кем? И почему таинственный «программист» столь щедро, запросто открывает свои сверхтайные тайны слепой женщине, слепой ясновидящей? (Какое странное и удивительное сочетание: слепая — ясновидящая).

Приводят как-то раз к Ванге молодую девушку, которая весьма скверно себя чувствует: не может, бедняжка, открыть глаза, веки как бы сами собой закрываются. Ванга, ничего не спрашивая, выносит свой приговор: немедленно поезжайте в Софию, ищите самых лучших врачей, хотя уже сделать ничего не удастся, девушка скоро умрет.

Рыдающие родители уходят вместе со своей несчастной дочерью, а Ванга сидит, бессильно опустив руки к земле. И я думаю: какое это несчастье, какая горькая участь — знать близкий роковой исход и не быть в состоянии помочь. Знаю, есть такие, кто завидует Ванге, мол-де, у нее мировая слава, везде и всюду знают Вангу… Ох, тяжело бремя этой славы, порой невыносимо тяжело. Вот сидит она передо мной, бессильно опустив руки до земли, и тяжело молчит, жизненные силы оставили ее — бедная моя тетя Ванга…

Записываю рассказ мамы, не помню, говорила или нет, на всякий случай напомню: мама совершенно неспособна фантазировать, преувеличивать, она немножко напоминает мне патефон: на одной и той же пластинке всегда одна и та же мелодия. Так вот, она говорит: